Цепь совпадений

В истории случаются странные совпадения. Объяснить их рационально, как правило, не удается, а потому проще (и спокойнее) считать случайными.

ЦЕПЬ СОВПАДЕНИЙ

Практически в одно и то же время, в 1236 - 1238 годах, в разных частях Восточной Европы произошли важные, во многом для нее ключевые, события. В 1236 году при Шауляе немецких рыцарей-меченосцев наголову разбило войско князя Миндовга, железной рукой объединившего разрозненные дотоле «волости» литовские. Эта победа ознаменовала явление нового европейского государства - Литвы, будущего Великого княжества Литовского, которое в XIV - XV веках явится главным соперником Москвы в деле не всегда мирного собирания восточнославянских земель.

Покорив к концу 1236 года Волжскую Булгарию, в следующую зиму хан Батый двинул свои тумены на Русь. Первой была опустошена Рязань. В начале 1238 года татаро-монголы разорили Коломну, Москву, Владимир, Суздаль, Переяславль Залесский, Ростов, Ярославль, Тверь... Не дойдя каких-нибудь ста верст до Новгорода, в марте татарская рать повернула обратно. Историки допускают, что причиной тому явилась не столько предстоящая распутица, сколько рассудительность и высокая платежеспособность отцов города: «Не исключено, что новгородские бояре применили дипломатию и свое сильнейшее оружие - деньги» . Уцелевший от разорения Новгород останется главным оплотом Руси на пути немецкого натиска на Восток.

хан Батый

В 1237 году великий магистр Тевтонского ордена, фактический основатель орденского государства в Пруссии, Герман фон Зальца, пользуясь влиянием одновременно в окружении папы Григория IX и при дворе его противника германского императора Фридриха II, присоединил к Тевтонскому ордену (на правах его Ливонского филиала) Орден меченосцев. «Объединение орденов имело большие последствия для народов Прибалтики. В сфере немецкой экспансии оказались Литва и Жемайтия, препятствующие непосредственной связи между Пруссией и Ливонией, а в дальнейшем - и древнерусские княжества, которые не желали примириться с немецким господством в бассейне Зап. Двины.

Магистры Тевтонского ордена: Герман фон Зальц, Уинрич из Книпроде, Зигфрид фон Feuchtwagen, Альбрехт Браденбургский

По инициативе папского легата Вильгельма Моденского был разработан план захвата Пскова и Новгорода...». Против Восточной Прибалтики и Руси работало и соглашение, которое немецкие крестоносцы - опять же при посредничестве Рима - заключили в 1238 году с датскими рыцарями. Обратим внимание на деятельное участие в восточно-европейских делах папской курии: далее оно проявится не только посредственно - через инициирование военных вторжений, но и напрямую - путем политического давления. Отметим также экономический интерес имущих сословий: в северорусских городах, связанных торговыми отношениями с Ригой, Любеком и Готландом, влияние пронемецкой партии было традиционно сильным и неоднократно использовалось Ливонским орденом в борьбе с Литвой. Показательный пример: в битве при Шауляе на стороне рыцарей-меченосцев сражался отряд псковичей (две сотни отборных воинов, из которых вернулся домой лишь каждый десятый). Известны и случаи прямого предательства русских интересов местной знатью: в 1228 году псковские бояре сорвали поход Ярослава Всеволодовича на Ригу, а в 1233-м новгородские бояре-изменники соединились с немецкими рыцарями и напали на Изборск. Свою «пятую колонну» в Пскове ливонские захватчики использовали и в начале 40-х.

В 1236 году Ярослав Всеволодович, князь переяславский и новгородский, отправился в Киев добывать великокняжеский стол, а в Новгороде оставил полноправным князем-наместником сына Александра. Несколько позже, летом кровавого 1238-го, Ярослав получит великое княжение Владимирское, а Александр Ярославич станет князем-наместником новгородским, князем дмитровским и тверским.

Ярослав Всеволодович

16 лет будущий Невский герой выступает в Северной Руси как самостоятельный политик, преодолевая противодействие местного боярства и крепя оборону края.

икона Александра Невского

С известной натяжкой поставим в этот ряд еще одно событие. Растянутое на несколько лет, оно венчается все тем же 1236 годом, когда князь Даниил Романович, многоопытный правитель и полководец, возвратил отторгнутый от его владений Галич. Завершив объединение Галицкой и Волынской земель, он стал одним из самых могущественных русских князей.

В ту пору он еще поддерживал военный союз с Миндовгом - говоря о событиях 1237 года, волынский летописец отмечает их совместные действия против польского князя Конрада Мазовецкого: «По том же лете Данилъ же возведе на Кондрата литву Минъдога...». А перед этим, в марте 37-го, Даниил Галицкий жестко пресек попытку немецких рыцарей обосноваться на волынских землях, которые - безо всяких на то оснований - «пожаловал» им Конрад Мазовецкий (печально знаменитый как раз тем, что пригласил Тевтонский орден в Польшу для борьбы с пограничной Пруссией и Литвой). Даниил Романович, по словам летописца, заявил: «Не лепо естьдержати нашее отчины крижевникомьТепличемь (крестоносцам-тамплиерам. - А.В.), рекомымь Соломоничемь». И поидоста на не в силе тяжце», освободил захваченный ими город Дорогичин, а их магистра Бруно и все его уцелевшее воинство взял в плен. Симптоматично, что русский князь (или вложивший в его уста свою речь православный книжник) не отличает немецких крестоносцев от тамплиеров, сиречь храмовников (рыцарей Храма Соломона): именно с их устава были списаны своды правил, которыми руководствовались Тевтонский орден и ливонские «Братья Меча». Каждый член этих духовно-рыцарских организаций был призван исполнять четыре обета: послушания, целомудрия, бедности, но главное - постоянной борьбы с противниками католичества.

тевтонские рыцари

Разумеется, связующие звенья между некоторыми из названных событий найти можно. Скажем, победа литовцев при Шауляе ускорила и без того неизбежное слияние двух рыцарских орденов, а быстрое повышение статуса Александра Ярославича обусловил поход Батыя на Русь: Ярослав Всеволодович окончательно передал княжение в Новгороде сыну, когда по праву старшего в роду занял престол великого князя Владимирского - после того как в бою с татарами в марте 1238 года погиб Юрий, брат Ярослава. Труднее установить связь между возвышением Миндовга в Литве и триумфом Батыя в Поволжье: тут без привлечения светил (не только научных, но и космических) не обойтись. Православные мыслители решают проблему примерно так: «Причины синхронистической связи столь разнородных событий, - пишет известный русский социолог Н.Я. Данилевский (1822 - 1885), - нельзя, конечно, надеяться отыскать ближе, чем в самом том плане миродержавного Промысла, по которому развивается историческая жизнь человечества». Современные последователи идей «географической школы» (прежде всего Л.Н. Гумилев с его концепцией пассионарности) объясняют синхронизм исторических явлений и процессов глобальными изменениями условий жизни, активизирующими этносы, попавшие в полосу этих перемен.

Здесь первую цепочку совпадений мы оставим: она сыграла роль сюжетной завязки, пунктирно обозначив предысторию другой череды загадочно син«ронных событий.

ЦЕПЬ... СЛУЧАЙНОСТЕЙ?

Почти одновременно, в 1263 - 1264 годах, с политической арены Восточной Европы сошли три заглавные фигуры, чья деятельность на многие десятилетия определила развитие русских и балто-славянских земель. 14 ноября 1263 года, возвращаясь из ставки золотоордынского хана Берке, от тяжелой болезни умер в Городце великий князь Владимирский Александр Ярославич, позже прозванный Невским.

Каков был недуг 43-летнего витязя, ни житие, ни летописи, по обыкновению, не сообщают. Допущение отдельных историков, что причиной заболевания мог стать подмешанный в Орде яд, прямо, ничем не подтверждается. Но настораживает сходство, каким отмечены в роду Ярослава судьбы нескольких его представителей (включая его самого): будучи великими князьями Владимирскими, то есть главными среди удельных владетелей Северо-Восточной Руси, они умирают либо в ставках монгольских ханов, либо при возвращении из них. В 1272 году, в возрасте не старше 49 лет, на пути из Орды скончался Ярослав Ярославич, младший брат покойного Александра. Обстоятельства его смерти неизвестны. Зато установлено, а точнее, засвидетельствовано современником, отчего умер их 56-летний отец: в 1246 году его отравили в Каракоруме, столице Монголии. Вопрос лишь в том, насколько можно доверять упомянутому свидетельству. Любопытно проследить эволюцию взглядов на эту проблему знатока русско-монгольских отношений Л.Н. Гумилева. В книге «Поиски вымышленного царства (Легенда о «государстве пресвитера Иоанна»)" он категоричен: «Вызванный для переговоров князь Ярослав Всеволодович был отравлен ханшей Туракиной, особой глупой и властной... Она поверила доносу боярина Федора Яруновича, находящегося в свите владимирского князя и интриговавшего против него в своих личных интересах». В более позднем сочинении автор осторожнее оценивает источник изложенной версии: «Казалось бы, все складывалось хорошо для Ярослава, а значит, и для Руси. Но вдруг оказалось, что великий князь умер от яда, будто бы данного ему вдовствующей ханшей Туракиной, получившей донос от боярина Федора Яруновича, сообщившего, что Ярослав вступил в контакт с папой Иннокентием IV и Лионским собором... Но... обвинение ее в отравлении гостя не было подтверждено. Сообщил об этой версии Плано Карпини, папский агент, т.е. лицо заинтересованное». Отметим сомнение историка. Далее мы увидим, что вопросы у него вызывала и смерть Александра Ярославича.

В том же 1263 году, и тоже осенью, ушел из жизни Миндовг, великий князь Литовский. Л.Н. Гумилев ошибочно называет его ровесником Александра Невского, видимо, приняв за годы жизни период правления, указываемый в литературе: 1219 - 1263. В действительности же дата рождения Миндовга неизвестна, а первое летописное упоминание о нем относится к 1215 году, когда литовские князья заключили мир с князьями галицко-волынскими - Даниилом и его братом Васильком - и по договору с ними выступили против поляков. Нередки случаи, когда в соглашениях или конфликтах сторон то или иное княжество номинально представлял несовершеннолетний его правитель - иногда всего лишь 8-9 лет от роду. Но вряд ли столь юным мог быть в 1215 году князь Миндовг. Всё в том же сообщении о договоре литовцев с русскими Галицко-Волынская летопись упоминает князя Вишимута, которого (видимо, тотчас после совместного похода на поляков) «уби Миндого тъ, и жену его поялъ, и братью его побилъ...». Вряд ли на такие «подвиги» способен малолетка. Логично предположить, что Миндовгу было тогда не менее 14-15 (примерно таков, по средневековым представлениям, возраст юношеского совершеннолетия, наступления зрелости - возмужания, то есть превращения отрока в мужа). Действительно, ряд белорусских исследователей относят рождение Миндовга к рубежу столетий («около 1200 года»)(12), что, кстати, хорошо согласуется и со старинным изображением князя, где он представлен довольно пожилым, но полным сил воином. Правда, создана эта гравюра (см. с. 38) в XVI веке, и о портретном сходстве говорить не приходится, но, видимо, о возрасте своего героя художник имел представление. Итак, скорее всего, Миндовг был приблизительно сверстником Даниила Галицкого (родившегося в 1201 году) и Батыя (1203 - 1255), следовательно, умер в возрасте не моложе 60.

Умер, однако, не своей смертью. По сообщению Галицко-Волынской летописи, Миндовга и двух его сыновей, воспользовавшись тем, что основные силы великого князя Литовского ушли в поход (кстати, неудачный) на Брянск, убил Довмонт, князь нальщанский, чьим сообщником был Тренята (Тройнат), князь жмудский. Назван и мотив убийства - месть Довмонта, на супруге которого (при живом-то муже!) женился Миндовг, сославшись на предсмертную волю своей недавно усопшей жены: ей княгиня нальщанская приходилась родной сестрой, и умирающая хотела, чтобы мачехой ее детей (по-видимому, еще довольно юных) стала не чужая тетка, а родная тетя. (Вряд ли последнее желание супруги обескуражило Миндовга: у него, как мы убедились, был опыт присвоения чужих жен.) Но вот незадача: другие источники умалчивают о причастности Довмонта к преступной акции. Н.М. Карамзин отмечает, что польский историк Ян Длугош (1415- 1480) «приписывает сие злодейство племяннику Миндовгову Тройнату (кн. VII, стр. 772); а в Воскресен. Лет. (I, 49) сказано, что Миндовга умертвил Князь Герден, Давидов сын».

Можно ли свести кровавый акт государственной измены к заурядному убийству на почве личной мести? Известно, что Довмонт бежал (вероятно, в 1264 или 65 году) из Литвы, обосновался в Пскове, крестился там с именем Тимофей, занял в 1266-м по воле псковичей княжеский стол и за 33 года правления так прославился на поприще полководца и градостроителя, что после смерти был причислен к лику святых и назван покровителем Пскова.

коронация Миндовга

Трудно со столь героическим образом сопоставить личину злодея, убившего не только своего обидчика, но и безвинных его детей... Итак, одни источники утверждают, что Довмонт участвовал в заговоре против Миндовга и затем, преследуемый его сыном Войшелком, эмигрировал из Литвы. Другие, более поздние, трактуют бегство Довмонта с точностью до наоборот: он-де приходился Миндовгу сыном и прибыл в Псков, спасаясь от врагов убитого Герденем великого князя и желая принять православие. Какая версия правдоподобней? «Предпочел» преступную предысторию псковского подвижника его современник - недружественный Северной Руси волынский летописец? Или Воскресенская летопись, составленная в 1540-е годы московскими книжниками, «задним числом» обелила благоверного князя Довмонта?

Ясно одно: если Довмонт и участвовал в заговоре против Миндовга, то играл в нем явно не первую скрипку - иначе почему плодами устранения великого князя воспользовался только Тренята? Именно он «нача княжити во всей земле Литовьской и в Жемоти». И тут же поспешил устранить возможного соперника - полоцкого князя Товтивила, племянника Миндовга. (В начале 50-х, со смертью Брячислава, тестя и союзника Александра Невского, Полоцк и Витебск перешли из-под его контроля, ослабевшего в силу занятости Александра ордынскими делами, в сферу влияния укрепившейся Литвы - их князьями стали родственники Миндовга. Эта смена покровителей произошла, похоже, бескровно: таким способом полочане надеялись оградить себя от литовских набегов, татарского налогообложения и немецкой угрозы.) Пригласив Товтивила под предлогом дележа власти в Литве, Тренята его убил. Но торжествовал узурпатор недолго: все в том же 1263-м его, улучив момент, умертвили в бане четверо верных слуг Миндовга. В Литву возвратился скрывавшийся в Пинске (и получивший там военную помощь) Войшелк.

Встречным путем, с севера на юг, проследовала смерть...

Согласно Галицко-Волынской летописи, в 1264 году, а значит в возрасте 63 лет «впалъ в болесть велику, в ней же и сконча животь свой» князь Даниил Романович Галицкий. Правда, польская «Великая хроника» утверждает, что «Даниил, русский король... переселился из этого мира ко Господу» в 1266 году(18), и, видимо, поэтому С.М. Соловьев осторожно относит кончину князя ко времени между 1264 и 1266 годом. Но большинство историков склонны доверять свидетельству волынского летописца.

Итак, три великокняжеских смерти подряд. Снова совпадение? Попробуем на сей раз обойтись без звезд. Из детективов любому из нас известно, что, в отличие от несчастного случая (к числу коих отнесем и неизлечимую болезнь), преступление всегда мотивировано. Первое, что пытаются выяснить криминалисты: кому и в связи с чем была выгодна смерть жертвы.

Предположим, что время кончины трех великих князей совпало не случайно. Иначе говоря, поищем общий мотив их возможного (в случае Александра и Даниила) и действительного (в случае Миндовга) устранения. Противников у них было предостаточно, да и внутри этой, выражаясь по-современному, «большой тройки» отношения складывались далеко не идеальные. Наличествовал ли у всех троих общий враг? И если да, то почему он выбрал именно те сроки, которые выбрал? В попытке понять, что могло предопределить почти синхронную гибель трех европейских властителей, посмотрим, что ей предшествовало.

При этом выделим еще одну цепь... нет, не совпадений, и тем более не случайностей.

ЦЕПЬ СООТВЕТСТВИЙ

Вторая половина 40-х - начало 50-х годов XIII века отмечены повышенной дипломатической активностью Рима на Востоке - от Балтики и Черного моря до монгольских степей. После того как захлебнулся освященный папой натиск рыцарей на Литву и владения Новгорода, а в Польше и Венгрии передовые силы Европы были разбиты татаро-монголами, папская курия попыталась распространить свое влияние на восточные земли мирным путем.

В 1246 - 1247 годах, во время поездки в Каракорум, папский посол Иоанн де Плано Карпини встречался с русскими князьями Ярославом Всеволодовичем Владимирским и Даниилом Романовичем Галицким. Ярослава, как принято считать, отравили монголы - за его мнимые контакты с их врагом папой (вполне возможно, что князя оклеветали, причем именно католики или их сторонники в его окружении, причиной же навета мог стать его отказ от сотрудничества с Римом и Орденом); галицковолынские правители пошли на переговоры с курией. В отчете о своей многотрудной миссии 67-летний, не по годам деятельный монах-францисканец утверждает: «Даниилъ и Василько, брать его... единодушно ответили намъ, говоря, что желаютъ иметь Господина Папу своимъ преимущественнымъ господиномъ и отцомъ, а святую Римскую Церковь владычицей и учительницей... и послали также съ нами касательно этого къ Господину Папе свою грамоту и пословъ».

Летом 1248 года в Новгород прибыли папские легаты с письмом понтифика Иннокентия IV. Папа, ссылаясь на якобы имевшее место желание князя Ярослава обратиться в лоно римской церкви, предлагал то же самое сделать его сыну Александру: «Вот о чем светлость твою просим, напоминаем и в чем ревностно увещеваем, дабы ты матерь римскую церковь признал и папе повиновался, а также со рвением поощрял своих подданных к повиновению апостольскому престолу...» Велеречивая проповедь предваряла банальное предложение стать осведомителем папы: «...просим тебя об особой услуге: как только проведаешь, что татарское войско на христиан поднялось, чтобы ты не преминул немедля известить об этом братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих...» Сомнительному союзу с упорствующим в прозелитизме Римом православный русский князь предпочел лояльность веротерпимой Орде. Итог этого выбора неоспорим - великая Россия от Атлантики до Тихого океана.

В 1251 году пришел черед язычника (или, что менее вероятно, с 1246 года православного христианина) Миндовга.

Болеслава Краковского и своего зятя Земовита (сына Конрада Мазовецкого), ходил воевать порубежные земли родственных пруссам ятвягов, а на сей лакомый кусочек зарились также крестоносцы. Но мстить за старые вины, согласитесь, как-то не по-христиански (хотя очень даже по-рыцарски). К тому же ятвяжский конфликт разрешился в конце 50-х в пользу Ордена (русский король вслед за польской родней отказался от завоеванных территорий). А в 60-е годы против орденского государства Даниил, кажется, ничего не замышлял. И уж вряд ли кто мог в эту пору заподозрить его в союзнических отношениях с Миндовгом (с которым в конце 50-х его заставила-таки воевать Орда) и Александром (чьей восточной политике он издавна противился).

Думается, вероятные организаторы предполагаемой серии политических убийств первоначально не предусматривали устранение Даниила Галицкого. Однако Тройнат не оправдал их ожиданий, и в 1264 году, сменив иноческую рясу на княжеский плащ, к власти в Литве пришел сын Миндовга (и свояк Даниила Романовича) Войшелк, ревностный поборник православия.

Войшелк

Именно русские полки Даниилова сына Шварна (шурина Войшелка) и Даниилова же брата Василька помогли наследнику Миндовга победить врагов - прозападную, пронемецкую партию; именно русского князя Василька Романовича назвал он своим «отцом и господином», то есть, по средневековым понятиям, признал сюзереном: «Воишелкъ же нареклъ и бяшеть Василка аки отца собе и господина». По сути, определился новый союз - Литвы и Юго-Западной Руси, причем явно под русским патронатом и с перспективой крещения язычников литовцев по восточному обряду. Ничего хорошего Риму и Ордену это не сулило.

И вот в 1264 году при неизвестных нам обстоятельствах умирает Даниил Романович, а в 1268-м, отдав княжение мужу своей сестры Шварну Даниловичу, гибнет принявший вновь монашеский постриг Войшелк. Его, по свидетельству летописца, убил, зазвав с помощью Василька на страстной неделе во Владимир Волынский, другой сын Даниила - Лев, - убил якобы из зависти, «оже бяшеть далъ землю Литовьскую брату его Шварнуви». Возможно, тут еще одно случайное совпадение, однако событиям той предпасхальной ночи, когда свершилось очередное иудино дело, непосредственно предшествовало застолье в доме знатного немца Маркольда (по С.М. Соловьеву, это «старый советник короля Даниила»). «Марколтъ же Немечинь зва к собе все князе на обедъ: Василка, Лва, Войшелка. И начаша обедати, и пити, и веселитися». Лев покинул дом хлебосольного немца последним, направился в монастырь, где остановился инок Войшелк, предложил ему: «Кум! Напьемся!» - и во время пирушки порешил кума... Похоже, политическое убийство и здесь обставлено как родственная ссора с летальным исходом. Преемник Войшелка Шварн княжил в Литве совсем недолго: на следующий год после смерти шурина он тоже, как ни странно, умер, и князем в Литве стал «безаконьный, прокляты, немилостивый», по характеристике волынского летописца, Тройден. «А Левъ нача княжити в Галиче и в Холме по брате по своемь по Шварне». И жили они с Тройденом в полном согласии. Правда, длилось оно весьма недолго: в 1275 году литовцы захватили Дорогичин...

Каков итог всех этих смертей? Литва уже не соратница, а снова соперница Руси; наследники Даниила Галицкого ссорятся между собой и с переменным успехом воюют то с литовцами, то с поляками, привлекая в союзники татар, которые попутно разоряют южнорусские земли; враждуют и тем рушат объединительные планы Александра Невского его малоодаренные братья и сыновья (лишь младший сын Даниил Московский продолжит, по мере сил, миротворческие начинания отца).

Последующие вторжения немецких рыцарей в польское Восточное Поморье, в Эстляндию и на западные территории Литвы - в Жемайтию - расширяют владения Тевтонского ордена от Вислы до Наровы; Польша, Литва и Русь утрачивают выход к Балтийскому морю; Орден пытается контролировать всю торговлю на Балтике.

Предел его экспансии положит знаменитая Грюнвальдская битва 1410 года, где немецких притеснителей разгромят польские и литовско-русские войска.

Но только в XVI веке некогда сильное рыцарское государство сойдет на нет, лишившись в 1525 году Пруссии, а в 1561-м - и Ливонии. (Утратив обширные северные владения, Орден продолжит свое существование в южной Германии, пока в 1809 году его не упразднит Наполеон. Воссозданный спустя четверть века в Австрии, Тевтонский орден действует по сей день, занимаясь благотворительностью и уходом за больными.)

Вновь установить союзнические отношения с воинственной Литвой Северо-Восточная Русь попытается спустя сто с лишним лет после договора Миндовга с Александром - при Дмитрии Донском, но чаемый союз расстроит династическая уния Великого княжества Литовского с королевством Польским, заключенная в 1385 году при деятельном участии Рима. Окатоличенная «сверху» (хотя и православная в массе своего преимущественно славянского населения - белорусов, украинцев, русских), Литва надолго останется неприятельницей Московского государства, а в 1569 году сольется с Польшей в единую недружественную России державу - Речь Посполиту.

Вот такую «цепную реакцию» вызовет в последующих веках череда княжеских смертей в 60-е годы XIII столетия - для Руси воистину несчастливого. Те, кто, предположительно, выстроил этот ряд, едва ли заглядывали столь далеко вперед. Хотя... не будем упрощать неведомые нам замыслы. Особо тонкие цепи куют особенно опытные мастера. Самые сложные партии разыгрывают наиболее продвинутые гроссмейстеры.

http://lemur59.ru/