ДОЖИТЬ ДО РАССВЕТА!

После прорыва чеченских боевиков в Дагестан в конце лета 1999 года на борьбу с ними были брошены лучшие части Минобороны и МВД Северокавказского военного округа. Артиллеристы и летчики, СОБРовцы и мотострелковые подразделения выдавливали противника с захваченных им территорий в Ботлихском районе и в Кармахах. Активно действовали и бойцы штурмовых групп ВДВ…

Последние сто метров ползли по-пластунски. Змеились между камнями, замирали в выбоинах, переводя дыхание, разминая затекшие от напряжения руки. Чутко слупили ночь. И вновь осторожно уползали вверх по склону в угольную темноту. Металлические тренчики, карабины на оружии и амуниции плотно обмотаны бинтом, чтобы не лязгнули, не зазвенели, не выдали группу. На себе только самое необходимое: магазины, гранаты, пластит, запасной «бэка» да нож на поясе. Еще несколько аптечек у фельдшеров, пара радиостанций и вьюки «Шмелей» у замыкающих. Даже бушлаты оставили внизу – тем, кто придет к ним на усиление, если они выполнят задачу…
Трое суток авиация, артиллерия и минометы утюжили эту вершину. Казалось, ничто не может здесь уцелеть. Но всякий раз, когда пехота поднималась в атаку, плотный пулеметно-снайперский огонь прижимал солдат к земле, и стрелковые роты скатывались вниз, унося на плечах убитых и раненых. И тогда было решено бросить в бой штурмовую группу. Ночью выйти скрытно к позициям ваххабитов, взять их внезапным налетом и, пока противник брег собираться с мыслями, подтянуть усиление, организовать оборону.
В группу набирали только добровольцев. В разведроте ими оказались все.
Весь день в бинокли и артиллерийские буссоли изучали склон, прикидывали маршрут, намечали ориентиры. В сумерках начали готовиться к выходу.
Первыми во тьму ушли саперы. Они буквально по зернышку щупами процеживали каменистую землю лощины перед горой, отыскивали и снимали мины, прокладывая путь штурмовой группе. В расчищенные проходы пошли десантники.
…Маленькая стрелка на часах наползла на цифру «три». Время «Ч» наступит через полчаса. К этому моменту все бойцы группы должны будут расположиться по периметру вражеских окопов. Но до вершины еще, кажется, целая вечность. Успеем?
Самое мучительное – то, что торопиться ни в коем случае нельзя. Одно неверное движение, один сорвавшийся по склону камень, лязгнувшее о скалу оружие – и все! У группы не останется ни одного шанса. Взлетят осветительные ракеты, и ожившие пулеметы безжалостно выкосят распластанных на склоне бойцов. Тех же, кто уцелеет в ложбинах и выбоинах, добьют снайперы и гранатометчики. Поэтому любое привычное движение раскладывается на целую процедуру. Сначала надо осторожно ощупать склон перед собой, медленно, очень медленно переложить в сторону и укрепить шаткие камни, потом так же медленно и осторожно перенести вес тела на ладони и, изогнувшись ящерицей, передвинуться на полкорпуса вперед. И так – метр за метром.
Неожиданно ноздри ловят резкий горько-сладкий дым раскуренной анаши. Боевики снимают стресс…
Ваххабиты утверждают: мол, Коран запрещает употребление спиртного, и они не пьют, а потому «воины ислама» хранят свои души «в чистоте». Но почти в каждом захваченном окопе противника или доме, где ранее находились боевики, – россыпи шприцов и пустых ампул из-под наркотиков. Видимо, наркотический угар их души не «грязнит», а анаша «очищает» помыслы…
Если пахнуло анашой, значит, до укреплений боевиков остались считанные шаги. И точно. Еще пара метров – и на фоне звездного неба вычертился неровный гребень бруствера.

В бруствере – глубокий провал бойницы. В ней на мгновение вспыхивает бледный свет – не то спичка, не то зажигалка. В свете дрожащего огонька резко вычерчивается пулеметный ствол.
Пламя гаснет, все вновь погружается во мрак. Откуда-то слева доносится легкий шорох, и привыкшие к темноте глаза замечают распластавшуюся у бруствера фигуру: кто-то из ребят группы.
Пулеметное гнездо сверху перекрыто парой бетонных плит, на которые для маскировки и усиления еще навалена груда камней. Теперь понятно, почему боевики столь смело зажигают ночью спички – уверены в своей неуязвимости. Что ж, это нам только на руку.
Один из разведчиков знаками показывает, что окоп, тянущийся к блиндажу, пуст. Правда, называть его окопом нельзя – это скорее штольня, пробитая в скальном грунте и лишь изредка выходящая на поверхность. Штольня связывает между собой линию дотов. Ответвления от нее уходят к подземным казармам и складам.
За два года «перемирия», которые боевики получили в результате хасавюртовских соглашений, они сумели превратить местность, прилегающую к селам Карамахи и Чабанмахи, в единый укрепрайон. И эта пологая гора – его центр. В самой горе оборудована подземная крепость – ключ ко всей обороне. Группа, столь дерзко забравшаяся сейчас на ее вершину, оказалась фактически в самом логове боевиков.
Разведчики готовятся к штурму. Несколько бойцов осторожно спрыгивают в траншею и подбираются к входу в блиндаж. Другие располагаются вдоль уходящих в глубь обороны траншей, раскладывают на бруствере гранаты. Часть бойцов уползает в укрепленный район.

Время! В распахнутую бронированную дверь летят ручные гранаты, и, для усиления эффекта разрыва, дверь тут же захлопывают. Глухо, утробно грохнули разрывы. Дверь буквально срывает с петель, и она торцом въезжает в стену окопа, едва не искалечив лежащих у входа разведчиков. Еще не осела пыль от разрыва, а двое из них уже кидаются внутрь.
Блиндаж освещен мерцающими огоньками – вспыхнула ветошь. В кислом толовом дыму и пыли видно, что на полу валяются растерзанные тела трех боевиков. Изломанные, окровавленные, порванные. Но в углу приподнимается чудом уцелевший четвертый. Разрывом гранаты ему сорвало часть лица, черная борода чудовищной мочалкой свисает на грудь. Контуженный шарит руками по полу, не видя ничего вокруг, но ничего не успевает найти. Автоматная очередь буквально сносит ему череп, разметывая по стенам мозги. Кончено! И десантники выскакивают на улицу.
По всему периметру обороны боевиков рвутся разрывы гранат, трещат очереди. Заполошные крики, мат. Прямо из-за поворота траншеи выскакивает голый по пояс чеченец с автоматом в руках. Увидев бойцов, изумленно замирает, но уже через мгновение вскидывает автомат. Поздно. Длинная очередь в упор полосонула по его груди. Боевик с утробным клекотом заваливается на спину.
Не дожидаясь появления следующего боевика, щелкнув в воздухе взрывателем, за изгиб окопа летит очередная граната. Взрыв. Кто-то страшно кричит. После следующей гранаты крик обрывается.
Вперед. За изгибом – завал из тел боевиков. Четверо полуодетых бородачей оплывают кровью на дне траншеи. Откуда они выскочили? Ответом на этот вопрос совсем рядом звучит частая пальба.
За очередным поворотом траншея ныряет в глубокую черную нору. Из нее-то и бьет длинными очередями засевший противник. Видимо, здесь место ночевки боевиков. Гранатные разрывы лишь на мгновения перебивают их стрельбу. Но не успевает осесть пыль, как из этой дыры вновь густо сыплет пулемет.
– «Шмель», давай! – куда-то в темноту командует ротный.
– Ложись, мужики! – рявкает прапорщик – старшина роты. – Сейчас «Шмель» шарахнет!
Приникли к земле. Через мгновение оглушительно грохнул выстрел. Над самой головой проносится огненный сноп заряда. Окатив нас жаром двигателя, исчезает в темном провале прохода. Земля буквально вспучивается, подбрасывая лежащих на ней разведчиков. Из черного зева входа вырывается и уносится к небу огненное облако, и все стихает.
В установившейся тишине слышно, как с треском разгорается пожар внутри взорванного блиндажа. Проверять, остались ли там живые боевики, не считают нужным – после «Шмеля» выживших не бывает.

Высота взята. Бойцы группы еще раз торопливо прочесывают траншеи и блиндажи. Коротко грохают контрольные выстрелы.
Наваливается звенящая напряженная тишина. Где подкрепление? Ротный материт кого-то по радиостанции.
– Где они? Какого беса ждут? Чего? Пока боевики очухаются и сметут нас к чертовой матери? У меня девять «двухсотых» и пятнадцать «трехсотых», их эвакуировать надо. И с трофеями два «бэка». Какие снайперы? Их прижали, а нас тут хлебом, что ли, встретили?
Рота зарывается в землю. Бывшие траншеи противника переоборудуются для обороны. Блиндажи практически бесполезны, и потому все, что можно, вытаскивается из них наружу, на оборудование бойниц и перекрытий.
Разведчики работают яростно, зло. Противник вот-вот придет в себя и полезет отбивать вершину. А подмога залегла у подножия высоты, прижатая к земле огнем снайперов боевиков с флангов. Докладывают, что не могут поднять головы.
…Они появились неожиданно. Выросли, словно из-под земли. А может, и точно из-под земли? Кто знает, чего они тут нарыли за два года. Эти уже шли осторожно, догадываясь, что их ждет впереди. Черные тени перебегали от камня к камню, от ложбины к ложбине.
И когда от первой линии траншей их отделяло всего несколько шагов, тишину разорвал грохот очередей – автоматы разведчиков ударили в упор.
Из первой волны атакующих не уцелел никто. Более двух десятков убитых и раненых оставили боевики на склоне. Истошные вопли раненых выворачивали душу. По этим крикам их отыскивали снайперы группы.
Внезапно на позиции обороняющихся десантников посыпались мины. До этого считавшаяся подавленной минометная батарея противника теперь словно брала реванш за долгое молчание. Разрывы следовали один за другим.
– Доктора! – Пронеслось по окопам.
С санитарной сумкой пробежал куда-то на правый фланг врач. Мина угодила в бруствер, осколками посекло пулеметный расчет. Пулеметчик умер мгновенно. Второй номер ранен в спину и крупным осколком ему практически перерубило голень. Заткнув пальцами брызгающую фонтаном из раны кровь, он зло матерился и катался по камням, прижимая к груди колено, ниже которого на щиколотке болтались грязно-алые лохмотья кожи, мяса, ботинка и носка.
Доктор ловко поймал в жгут брызгающий кровью обрубок. Резко перетянул его, пока не перестала сочиться кровь. Затем прямо в эту же ногу вкатил ампулу промедола, потом еще одну. Пока док возился с ногой, подбежавший на помощь боец со всего размаху лупил ладонями раненого по щекам – главное, не дать свалиться в шок.
Едва стихли разрывы, как со склона вновь донеслись крики:
– Илля алла! Аллах акбар!
Новая волна боевиков пошла на штурм.
–Да сколько же их?! – выдохнул, выглянув в амбразуру, молоденький щуплый боец-связист.
– А ты не считай, ты вали их! – зло огрызнулся на него прапор, тот самый, который разнес из «Шмеля» духовский блиндаж. Прижав к плечу приклад трофейного пулемета, переделанного из танкового в ручной, принялся короткими частыми очередями зачищать склон от наседающего противника. Но те упрямо лезли вперед, не обращая внимания на потери, буквально опустошавшие их ряды.
– Аллах акбар! Алла! Смерть!
– Я тебе покажу смерть! – рычал прапор. Пулемет, казалось, прирос к его плечу и бил уже практически непрерывно. – Щас ты узнаешь, что такое смерть!
Прапор вздрогнул всем телом, как от удара, и с удивлением посмотрел на свое правое плечо. На нем темнела черная дырка, вокруг которой стремительно расползалось такое же черное пятно,
– Зацепили, суки, – удивленно хмыкнул он. Еще несколько пуль выбили крошку в камне амбразуры и рикошетом ушли вверх. Это работа снайпера.
– Сынок, перетяни мне плечо! – И он вновь приник к пулемету…
А в передовую траншею уже прыгали боевики. В тесноте каменных штолен и окопов закипела рукопашная. Дрались глаза в глаза, хрипели, матерились, рвали друг друга на куски. Грохотали выстрелы, лязгало железо о железо, топали сапоги.
Здоровенный чеченец с какими-то сумасшедшими выпученными глазами длинным кинжалом рубанул наотмашь коренастого, ему по грудь сержанта. Казалось, свистящий металл снесет голову десантнику, но на полпути клинок встретила сталь вскинутого автомата, и, оставив на ней глубокую зарубку, лезвие скользнуло в сторону. Второй раз ударить ему не дали, – лейтенант-взводный с размаха обрушил приклад на бритое темя противника Глаза боевика закатились, и он с хрипением завалился на спину.
Через мгновение на него сверху упал лейтенант, у которого на груди расплылась кровью пулевая дыра. Выстрелившего в лейтенанта боевика срезал очередью ротный, который в этой каше еще успевал отдавать команды.
…Пулеметчик-татарин, скалясь в кривой усмешке, дрался с диким азартом. Он расстрелял двух заскочивших на бруствер боевиков и теперь сцепился с щуплым парнем, который прыгнул на него сверху. Увернувшись от ножа, татарин перехватил руку нападавшего, вывернул ему кисть. Тот выронил нож, и в то же мгновение татарин по рукоять вогнал свой штык-нож в его горло. Боевик в агонии засучил ногами.
Остальных нападавших прижали к земле пулеметы. Атака противника окончательно захлебнулась

Еще дважды за эту ночь басаевцы бросались на штурм позиций разведчиков. Всякий раз откатывались, оставляя на склонах трупы. Под утро по боевикам отбомбилась авиация, буквально на бреющем пройдя над вершиной горы – чтобы в утренней полумгле не зацепить своих. Боевики отступили, торопливо стащив со склонов, где смогли, трупы своих товарищей.
К рассвету наконец-то подтянулась пехота. Усиленный батальон растекался по отбитым у противника траншеям и окопам. Бойцы с изумлением разглядывали нагромождения тел убитых боевиков. Но с еще большим удивлением они смотрели на разведчиков. Все в копоти, крови, обрывках формы и в бинтах…
С собой пехота принесла боевой стяг. Пехотный комбат, на мгновение задержав его в своих ладонях, молча передал трепещущее на ветру полотнище командиру разведчиков. Тот устало, неуклюже припадая на прострелянную ногу, взобрался на бруствер блиндажа и воткнул древко в каменный пролом. Подхваченное ветром знамя плеснуло в небо ало-сине-белым всполохом. В траншее все встали смирно…
Высота Эки-Тибе была взята.

http://otvaga2004.ru/