--:-----
Публикации / Загадки цивилизаций, артефакты, клады, археология, история, культурное наследие, мифы, легенды / Патруль Уилсона, или Дорога к золоту, проложенная пулеметом
Патруль Уилсона, или Дорога к золоту, проложенная пулеметом
26 окт’ 2015 | 10:35
ADMINISTRATOR
Конец XIX века был золотым веком Британской империи. Обширные участки политической карты мира были выкрашены в радующий глаз любого англичанина розовый цвет. Лондон, не особенно оспаривая у легкомысленного Парижа покровительство над искусствами, являл собою сосредоточение богатства и власти. На двух металлах покоилось это величие – на золоте, щедро стекающемся со всех концов земли в ненасытные чрева банков, и на стали охранявших эти потоки броненосцев и крейсеров. Блистательные сэры, утонченные столичные остряки и денди каламбурили за столами фешенебельных ресторанов, их разодетые в роскошные платья дамы закатывали глаза, обмахиваясь дорогими китайскими веерами, даже не подозревая, по?том и кровью скольких тысяч индусов, китайцев, арабов и африканцев оплачено это вычурное великолепие.
Восхождение Южной звезды
Британский лев был уже не столь резв и прыток, как на заре своего сезона охоты, но все так же был жаден и голоден. Он тянулся когтями ко всем закоулкам своих обширных владений, и тогда в джунгли, горы и саванны шли те, кто «несет это гордое бремя». Да они и сами охотно отправлялись туда, где можно было придать при удаче и желании большое множественное значение фунту стерлингов. В последней четверти XIX века Южная Африка стала фабрикой по сколачиванию состояний, перехватив эстафету от уже порядком истощенной Индии. Форсированный рост Британской колониальной империи в Викторианскую эпоху достигался комбинированным применением финансов и оружия. Одним из тех, кто наиболее продуктивно использовал этот рецепт, был Сесил Родс, который добавил британской истории славы, крови, расчетливого цинизма и алмазов. В 1870-м году 17-летний сын священнослужителя из Бишоп-Стортфорда эмигрировал в Южную Африку, поскольку больше не мог выносить холодную баранину. Честолюбивый юноша, переполненный отнюдь не наивными помыслами положить весь мир к подножию британского престола, стремился не только к богатству. Он мечтал стать строителем империи.
Он, возможно, стал бы одним из многих, чьи обглоданные львами и гиенами кости остались высушиваться на просторах африканских саванн, если бы не имел весьма выгодных и полезных знакомых из лондонского Сити. Среди этих полезных знакомств был один наиболее нужный джентльмен. Некто лорд Ротшильд, владелец «заводов, газет, пароходов» и в довесок огромной банковской империи. Когда Родс приехал на алмазные копи Кимберли, там оперировало более сотни различных фирм и фирмочек, разрабатывающих четыре главных трубки и попутно занимающихся скупкой, продажей и перепродажей алмазов. В 1882 году агент Ротшильда посетил Кимберли и порекомендовал Родсу, который представлял интересы этого банковского дома, укрупниться. Молодой человек очень тщательно исполнил пожелания своего покровителя из Лондона – через четыре года компаний осталось всего три. А потом все это алмазодобывающее хозяйство трансформировалось во внушительную фирму «Де Бирс». Официально она находилась в собственности Родса, но на самом деле главным держателем акций и, следовательно, «целеуказателем» оставался Ротшильд.
Одни лишь только алмазы не могли удовлетворить имперские амбиции Родса. Для динамичного развития британской экспансии на юге Африки ему требовался мощный и одновременно гибкий механизм, щедро смазанный полновесными фунтами стерлингов. И он был создан. В 1889-1890 годах «имперский провидец» и «барон-разбойник», как его называли в определенных кругах, при теснейшей поддержке банка Ротшильда создает Британскую Южно-Африканскую компанию (БЮАК), акционерное общество, целью которого была фактически монопольная разведка и освоение недр, добыча полезных ископаемых и, соответственно, необходимая территориальная экспансия. Компания имела свой флаг и устав и располагала собственными вооруженными силами: наемниками, завербованными из разных концов Британской империи. Родс, опирающийся на все усиливающуюся мощь компании, вынашивал широкие замыслы. Не только приобретение земель к северу от Британской Южной Африки, но и укрепления английского владычества на континенте путем строительства трансафриканской железной дороги Каир-Кейптаун и одноименной телеграфной линии. У таких воистину циклопических планов была одна совсем маленькая загвоздка, на которую благородные джентльмены до поры до времени не обращали внимания, как на пыль под ногами. Кроме них в Африке жило еще и собственно население, имеющее свое африканское, народное, мнение на британскую колониальную политику.
Местные
На интересующих Родса и его компаньонов территориях к северу от тогдашних британских владений, там, где расположено нынешнее Зимбабве, в то время проживал народ матабеле народности банту, находящийся на стадии родоплеменного строя. Конечно, в сравнении с цивилизованными англичанами, почитывающими увлекательные романы Скотта и Диккенса в перерывах между шустрыми опустошениями индуистских храмов и китайских пагод, местное население культурой не блистало. Они были простыми скотоводами и не могли подержать разговор о Шекспире. Матабеле отнюдь не походили на умилительных стивенсоновских малюток-медоваров, которых пришел истреблять злой шотландский король. За исключением одной мелочи – они жили на своей земле. И не жаловали тех, кто это право начинал оспаривать.
Правил этим народом инкоси (вождь, военный лидер) Лобенгула. Это был незаурядный человек, завоевавший право называться вождем в междоусобной войне после смерти своего отца. В 1870 году Лобенгула стал правителем своего народа. Длительное время ему удавалось дипломатическим путем сдерживать экспансию англичан, португальцев и появившихся в 1880-х годах немцев на территориях между Замбези и Лимпопо. Умный вождь все-таки не оценил открытие в 1886 году месторождений золота в горном хребте Витватерсранд (в нынешней ЮАР) и то, какое это имеет значение для все более наседавших белых. В феврале 1888 года разными методами его вынудили подписать договор «о дружбе» с Британской империей, который был не более уместен, чем обещания тигра не охотиться на антилоп, а в конце того же года предоставил Сесилю Родсу право на концессионные разработки полезных ископаемых на своей территории. Родс лично знал вождя – его врач лечил Лобенгулу от подагры. Нет никакой нужды говорить, что данный договор был выгоден только одной стороне – Британской Южно-Африканской компании. Благородные джентльмены обещали народу матабеле свое покровительство, подозрительно напоминающее отношения братков и торговцев в лихие 90-е.
По следам золота
Родс спешил. Земли Африки были богаты, а желающих попробовать эти богатства на вкус становилось все больше. Приступил к строительству собственной колониальной империи Германский Кайзеррейх, за успехами англичан ревниво следили французы, ворочались в близком Мозамбике португальцы. Ходили упорные слухи, кстати, не оправдавшиеся, о возможном появлении на Черном континенте русских. Никаких иллюзий в отношении матабеле Родс не испытывал, как наводящий порядок в доме хозяин до поры до времени терпит наличие в нем мух. Лобенгула был не более чем ступенькой, на которую надо было наступить, чтобы подняться по лестнице строительства колониальной системы. В письме к своему компаньону, покровителю и просто богатому человеку сэру Ротшильду Родс называл вождя «единственным препятствием в Центральной Африке» и утверждал, что как только «мы захватим его территорию – остальное не составит труда».
Необходимо отметить, что в неизбежном перспективном конфликте, для которого нужно было лишь выбрать удобное время и место, энергичному строителю империи вовсе не было нужды обращаться к колониальной администрации для предоставления солдат. Британская Южно-Африканская компания была достаточно богата, чтобы иметь и содержать собственные вооруженные силы, состоящие из контингента, который в изобилии ошивался тогда в местах, богатых золотом, – авантюристов, отчаянных людей. Выражаясь современной терминологией, это был гибрид бизнес-консорциума и частной военной корпорации.
Справедливо считая, что подписанный с Лобенгулой договор так же шаток и непрочен, как стул в дешевом лондонском кабаке под загулявшим пьяницей, Родс предпринимает шаги по укреплению британского присутствия в Матабелеленде. Он решил отправить туда группу колонистов, которые должны были занять определенные участки земли и основать там поселения. То, что эти территории контролируются Лобенгулой, являлось не более чем небольшим недоразумением. Для предстоящей операции, вошедшей в историю как «Колонна пионеров», Родс бросил клич с целью привлечь добровольцев. Желающих отправится в земли, где, по слухам, было полно золота, было достаточно – примерно две тысячи человек, из которых Родс забраковал больше половины как выходцев из богатых семей. Дело в том, что он опасался лишнего шума, который мог бы возникнуть, если бы вдруг «друг» Лобенгула возмутился из-за несанкционированного переселения и его воины подстрелили бы какого-нибудь местного «мажора». Каждому колонисту был обещан участок земли в 3000 акров (12 кв. км). Наконец, 28 июня 1890 года колонна, состоящая из 180 гражданских колонистов, 62 фургонов, 200 вооруженных добровольцев, вышла из Бечуаленда. Вел колонну 23-летний авантюрист Фрэнк Джонсон (в Африке взрослели быстро). В качестве проводника в операции участвовал уже ставший легендарным Фредерик Селус, ставший прообразом Аллана Куортеймена в романах Генри Хаггарда. Чуть позже к колонне присоединилось еще некоторое количество колонистов. Пройдя более 650 км, они наконец-то достигли плоского болотистого луга со скалистым холмом. Тут 12 сентября 1890 года был торжественно поднят флаг Соединенного Королевства. На этом месте возникнет город Солсбери (Хараре), столица будущей Родезии. Этот день станет национальным праздником Родезии. Именем Селуса будет названо одно из самых эффективных спецподразделений в мире – легендарные родезийские «Скауты Селуса».
Лобенгула, оказавшийся, мягко говоря, в недоумении от того, с какой легкостью белые люди шатаются по его землям и основывают укрепленные поселения, начал «что-то подозревать». Вождь не был глупцом и примитивным дикарем, какими привыкли считать туземцев в модных салонах Соединенного Королевства. Он понимал, что столкновение с белыми пришельцами – вопрос времени. Для выражения своего недоумения Лобенгула располагал внушительными возможностями: 8 тыс. пехоты, в основном копейщиков, и 2 тыс. стрелков, часть из которых была вооружена современной на тот момент винтовкой Мартини-Пибоди калибра 11.43 мм. Лобенгула шел в ногу со временем, справедливо полагая, что одним лишь холодным оружием с белыми сражаться будет трудно. Впрочем, большое количество стрелков в армии матабеле нивелировалось их невысокой стрелковой подготовкой, неумением вести огонь залпами и прицельно.
И у белых людей, хитрых и гораздых на выдумки, тоже кое-что было припасено в рукаве.
Новые технологии – новое оружие
В 1873 году американский изобретатель Хайрем Стивенс Максим изобрел некое устройство, названное им пулеметом. Это был первый образец автоматического стрелкового оружия. Изобрел и… отложил на 10 лет, поскольку Максим был человеком разносторонним и многим интересовался. Впоследствии, внеся в конструкцию некоторые изменения, изобретатель попытался привлечь к своему изделию внимание правительства США, но оно осталось равнодушным к пулемету. Максим перебрался в Англию, где в мастерской в Хаттон-Гарден опять модернизировал свое детище, после чего и разослал приглашения многим влиятельным особам на его презентацию. Среди тех, кто приглашение принял, были герцог Кембриджский (в то время глaвнокомaндующий), принц Уэльский, герцог Эдинбургский, герцог Девонширский, герцог Сaтерлендский и герцог Кентский. А также некоторые другие внушительные господа, среди которых скромно постукивал тросточкой барон Натан Ротшильд.
По достоинству оценив извергающую лавину свинца штуковину, высокие гости, однако, высказали некоторые сомнение о ее полезности. «Не стоит покупать ее прямо сейчас», – выразил общее мнение герцог Кембриджский. Военные – люди консервативные. Вот некоторые отечественные «историки» приписывают скудность мышления и дубинноголовость исключительно русскому и советскому генералитету. То, что в других странах при приеме новейших образцов вооружений происходило подобное: англичане побрезговали пулеметами, их коллеги из Адмиралтейства презрительно отнеслись к подводным лодкам, прусская военная косточка пренебрежительно кривилась, видя чертежи первых танков, – демократические исследователи предпочитают не замечать.
Но, пока большие лорды задумчиво теребили бороды, барон Ротшильд моментально оценил достоинства изобретения Максима. Он предоставил ему финансирование и в 1884 году, когда была основана компания Максима, Ротшильд вошел в число ее управляющих. В пулемете, этом ноу-хау науки убивать, он видел отличное средство для противодействия африканским племенам, привыкшим действовать плотными боевыми порядками.
Ружья и ассегаи
Ситуация в Африке раскручивалась по спирали. Вначале и Лобенгула, и Родс, каждый со своей стороны, стремились не обострять ситуацию. Вождь матабеле, зная об эффективности оружия белых и, очевидно, желая лучше подготовиться, весь 1891 и 1892 годы воздерживался от каких-либо враждебных акций против белых поселенцев. Родс желал, чтобы пионеры плотнее осели на новых местах, пустили корни. Неустойчивое равновесие сохранялось до 1893 года, пока вождь одного из вассальных Лобенгуле племен, расположившийся в районе недавно основанного форта Виктории, не отказался платить своему сюзерену дань. Вассал считал, что поскольку живет рядом с поселенцами, то находится под защитой их белого закона, следовательно, никакой дани платить «центру» не надо. Такого откровенного неповиновения и «сепаратизма» Лобенгула потерпеть уже не мог – на кону стоял вопрос о его репутации, а она в Африке была невосполнимым ресурсом. Добывалась личным участием в боях и мудрым правлением, а терялась очень быстро. В июле 1893 года инкоси отправляет отряд численностью несколько тысяч человек разобраться с очагом неповиновения в государстве. Впавшая во всякие вольности деревня была занята воинами матабеле и приведена к повиновению. Теперь уже вопрос стоял в престиже белого человека – имеет его слово вес или нет. А любое слово хорошо утяжеляется не только золотом, но и свинцом и сталью. Представители Британской Южно-Африканской компании в жесткой форме потребовали у матабеле очистить занятую деревню. Требование было отвергнуто. В возникшей перестрелке некоторое количество воинов было убито, остальные оставили захваченную деревню. Теперь пулемет Максима должен был исполнить свое дебютное соло.
Весь август и сентябрь обе стороны провели в приготовлениях. Это время деятельный Родс, занимавший тогда должность премьер-министра Капской колонии, и его помощник Линдер Джеймсон потратили на сбор и оснащение экспедиционного корпуса. Англичане могли выставить около 750 человек из состава так называемой южноафриканской полиции, находящейся на финансировании БЮАК, и некоторого количества добровольцев из местного населения. В своем предприятии Родс мог также рассчитывать на помощь воинов племени бамангвато народности тсвана, у которых были свои, местные счеты с Лобенгулой.
16 октября 1893 года англичане выступили из Солсбери основными силами в 700 человек под командованием майора Патрика Форбса, сопровождаемыми большим обозом из фургонов. В качестве средств огневого усиления отряд располагал пятью пулеметами Максима (спасибо барону Ротшильду), одним, явно уступавшим им, двуствольным пулеметом Гарднера, а также 42-мм горной пушкой Гочкиса. План компании был достаточно прост. Скорым маршем идти на столицу Лобенгулы – Булавайо, фактически крупный поселок. Несмотря на огромное численное превосходство туземцев, англичане чувствовали себя достаточно уверенно благодаря подавляющей огневой мощи и, естественно, тому, что они англичане и за ними «Бог, королева и Англия».
Лобенгула также не сомневался в намерениях противника и решил остановить их продвижение упреждающим ударом – осуществить нападение на марше.
26 октября возле реки Шангани матабеле предприняли первую попытку нападения на англичан силами, оцененными Форбсом в количестве не менее 3 тыс. человек. Вооруженные преимущественно холодным оружием туземцы атаковали плотной массой, стремясь выйти на длину броска копья. По нападавшим успешно были применены пулеметы: потеряв примерно 1 тыс. воинов, они отступили. Белые лишились только нескольких человек убитыми.
Офицеры – участники кампании
Более крупное столкновение произошло на открытой местности в районе реки Бембези 1 ноября 1893 года, когда для атаки на англичан были привлечены более внушительные силы: 2 тыс. стрелков и 4 тыс. копейщиков. К несчастью туземцев, они плохо представляли себе, что такое классический вагенбург, собранный к тому же из больших тяжелых фургонов. Разведка вовремя доложила Форбсу о приближении противника, и колонна заняла оборонительную позицию внутри периметра, образованного повозками. Первыми в атаку бросились наиболее опытные воины младших вождей Имбезу и Ингубу. И вновь туземцы не соблюдали особой тактики и атаковали большой неорганизованной толпой. Ружья, в изобилии имевшиеся у них, они применяли крайне безграмотно – англичане оценили их стрельбу, как хаотичную. Живую волну матабеле встретил плотный и точный огонь английских солдат и добровольцев, которых в лагере насчитывалось около 700. В центре позиций были установлены «Максимы», обрушившие на атакующих лавину свинца. Такое технологичное оружие произвело в рядах противника настоящее опустошение – лучшие воины десятками падали на землю, сраженные пулеметами. По словам очевидца-англичанина, они «вверили свою судьбу Провидению и пулемету Максима». Атака африканцев ожидаемо захлебнулась, отборные отряды были фактически разгромлены. По оценкам англичан, перед вагенбургом осталось около 2500 убитых туземцев. Главные силы, наблюдавшие за сражением из засады, вступить в сражение не решились. Собственные потери белых можно характеризовать как пустяковые на фоне ущерба врагу – четверо убитых. Барон Ротшильд чрезвычайно выгодно вложил деньги. Лондонская «Таймс» не без ехидства отмечала, что мaтaбеле «приписывают нашу победу колдовству, полагая «Максим» порождением злых духов. Они называют его «скокaкокa», вследствие специфического шума, который он издает во время стрельбы».
Воин матабеле
Приведя себя в порядок после сражения, к которому больше применимо слово бойня, командование британцев решило ускориться в направлении столицы матабеле, справедливо решив, что ее захват и возможное пленение самого Лобенгулы ускорит развязку. С запада к Булавайо продвигались лояльные англичанам бамангвато в количестве 700 воинов под командованием Кхамы III, который еще в 1885 году попросил защиты у белых. Как когда-то в Америке, политика бус и виски приносила свои плоды. Британцы умело манипулировали племенами африканцев, используя их в своих целях, как проделывали это и с индейцами.
Узнав о поражении у Бембези, Лобенгула решает оставить свою столицу. Огневое превосходство британцев и огромные потери в живой силе – размен одного англичанина на тысячу своих воинов – не самым лучшим образом подействовали на вождя. Он поджег и частично разрушил Булавайо, который в большинстве своем состоял из глинобитных хижин. Был взорван склад боеприпасов, все хранилища продовольствия также были уничтожены. 2 ноября конная разведка, возглавляемая Селусом, нашла город разоренным и покинутым. 3 ноября основные силы англичан вступили в столицу матабеле.
Лобенгула отступил с остатками своей армии к реке Замбези. На этой стадии конфликта «джентльмены» решили поиграть в благородство и отправили вождю несколько учтивых посланий с предложением вернуться в Булавайо, то есть фактически сдаться. Но Лобенгула слишком хорошо знал, на что способны Родс и его компания, и не верил им.
Потерпев неудачу на дипломатическом поприще, 13 ноября Форбс отдал приказ начать преследование Лобенгулы, которое сильно осложнялось плохими погодными условиями и труднодоступной местностью. Долгое время не удавалось обнаружить основные силы матабеле. 3 декабря 1893 года Форбс встал лагерем на южном берегу реки Шангани, в 40 км от деревни Лупане. На следующий день отряд майора Аллана Уилсона из дюжины разведчиков переправился на другой берег. Так началось событие, вошедшее в британскую и родезийскую колониальную историю как «дозор у Шангани». Уилсон вскоре встретил женщин и детей матабеле, которые сказали ему, где якобы находится король. Фредерик Берхем, разведчик из отряда Уилсона, посоветовал майору не верить этим сведениям, полагая, что их заманивают в ловушку. Однако Уилсон приказал двигаться дальше. Вскоре они действительно обнаружили главные силы туземцев. К Форбсу была отправлена просьба о помощи, но тот не решился ночью форсировать реку всеми силами, а отправил в усиление разведки капитана Генри Борроу с 20 человеками. Эта горсточка англичан была на рассвете окружена несколькими тысячами воинов под командованием брата короля Ганданга. Уилсону удалось отправить трех человек из числа своих разведчиков к Форбсу за помощью, но, переправившись через реку и достигнув лагеря, они вновь очутились в сражении, так как матабеле организовали нападение на основные силы англичан. Разведчик Берхем не без основания заявил Форбсу, «что они последние оставшиеся в живых с того берега». Происходившие же на северной стороне реки события удалось восстановить в полном объеме лишь спустя некоторое время, поскольку ни один из 32 англичан из отряда Уилсона в живых не остался.
Патруль Шангани
Карта конфликта
Отряд Уилсона занял позицию на отрытой местности, имея перед собою хорошо простреливаемое пространство. В качестве укрытия использовались ящики из патронов, лошади, а потом и их тела. Издавая пронзительные боевые кличи, подбадривая себя барабанами войны, матабеле раз за разом атаковали и, неся потери, откатывались. Ганданг очень хотел преподнести своему царственному брату победу, которая бы оказалась светлым пятном на фоне предыдущих сокрушительных поражений. Даже не очень меткий огонь африканцев наносил урон – после каждой атаки количество раненых и убитых среди англичан росло. Уровень реки Шангани поднялся, и уже не было возможности выслать подкрепление погибающему отряду, к тому же главная колонна англичан была связана боем. Ко второй половине дня в живых остался раненый Уислон, который с шотландским хладнокровием продолжал вести огонь. Несколько его раненых товарищей заряжали для него ружья. Наконец, когда боекомплект был полностью израсходован, англичане, опираясь на ружья, поднялись и запели «Боже, храни королеву», пока не были добиты фактически в упор. Сыновья Британии XIX века, свято верившие в то, что штыками и пулеметами Максима они несут свет просвещения диким племенам, были способны на такие поступки. И личного мужества Уилсону и его людям было не занимать. Правда, героически погибли они, не отражая десант врага на Туманный Альбион, а на колониальной войне против народа, который защищал свою землю.
Бой с туземцами
Частный успех матабеле у Шангани не мог серьезно повлиять на весь ход конфликта. Туземцы все глубже отходили вглубь своей территории. В январе 1894 года при довольно таинственных обстоятельствах Лобенгула умер. Возможно, верхушка племени, настроенная «на конструктивный диалог с английским партнерами», просто избавилась от своего короля. После смерти вождя начались переговоры между Южно-Африканской компанией и вождями (изиндуна) матабеле. Компания получала весь Мотабелеленд в управление, подтвержденное королевским указом. В Палате общин некоторые политические силы пытались осудить БЮАК, обвиняя ее в преднамеренном провоцировании войны. Такие парламентские междусобойчики были вызваны вовсе не филантропическим сочувствием к «бедным туземцам», а обычными распрями между лейбористами и консерваторами. Впрочем, у Родса везде были свои люди, и его друг, министр колоний маркиз Рипон повернул дело к оправданию действий БЮАК и ее реабилитации.
Правда, в процессе расследования выяснились некоторые любопытные детали. За несколько дней до трагедии у Шангани майор Форбс отправил Лобенгуле очередное письмо с предложением признать свои ошибки, вернуться в Булавайо, и ему все (ну, почти все) простят. Ответа Форбс не дождался. Выяснилось, что вождь все-таки отправил ответное письмо примирительного содержания вместе с мешочками золотого песка, ценность которого определялась более чем в 1 тыс. фунтов, с двумя гонцами. Очевидно, пошатавшись по джунглям, уже не молодой Лобенгула устал от кочевой жизни и был готов к переговорам. Гонцы передали письма и золото двум солдатам передового дозора англичан, которые, посоветовавшись, решили оставить золото себе. Из-за этого военные действия продолжились. Оба комбинатора получили по 14 лет каторжных работ, но, впрочем, были освобождены через несколько месяцев заключения.
След белого человека
Колониальная политика Британии в Африке изобилует конфликтами и войнами. Ни правительство, ни общественное мнение, ни те, кто лично воплощал амбиции Лондона среди саванн и джунглей, не сомневались в правильности своих действий. Отечественные «демократические историки», высунув от старания языки, напористо критикующие Россию и СССР, обвиняя их в колониализме и имперских амбициях, очевидно, из чистой рассеянности не замечают, на каких горах костей и реках крови строили здания своих империй «просвещенные мореплаватели». Сесиль Родс умер в 1902 году под Кейптауном и там же похоронен. В честь него была названа британская колония Южная Родезия, история которой требует отдельной статьи. На колониальных войнах и продвижении белого человека вглубь неизведанных пятен на карте выращивали английскую молодежь и элиту. Во многом, это была человеконенавистническая идеология, ставящая во главу угла интересы «британской расы». Данная политика выковывала Родсов и ему подобных – бесстрашных, глубоко циничных, уверенных в своей правоте личностей, – которые не делали разницы между убийством бенгальского тигра и зулусского воина, поскольку искренне верили, что это просто разные виды диких животных. Для элиты Британии, зародившейся на полях Гастингса, возмужавшей в Крестовых походах и на крови Азенкура и Креси, перебравшейся на мостики пиратских кораблей, а впоследствии нашедшей место среди тех, кто прокладывал себе путь через горы, джунгли и пустыни, интересы своей собственной страны были на первом месте. И интересы эти подпитывались амбициями, алчностью, чувством собственного превосходства и жестокостью. Нельзя забывать, что иные народы и страны упомянутыми джентльменами рассматривались как помехи этим интересам, простирающимся далеко за пределы острова Великобритания. И своих интересов они не изменили. До сих пор.
Автор Денис Бриг
Восхождение Южной звезды
Британский лев был уже не столь резв и прыток, как на заре своего сезона охоты, но все так же был жаден и голоден. Он тянулся когтями ко всем закоулкам своих обширных владений, и тогда в джунгли, горы и саванны шли те, кто «несет это гордое бремя». Да они и сами охотно отправлялись туда, где можно было придать при удаче и желании большое множественное значение фунту стерлингов. В последней четверти XIX века Южная Африка стала фабрикой по сколачиванию состояний, перехватив эстафету от уже порядком истощенной Индии. Форсированный рост Британской колониальной империи в Викторианскую эпоху достигался комбинированным применением финансов и оружия. Одним из тех, кто наиболее продуктивно использовал этот рецепт, был Сесил Родс, который добавил британской истории славы, крови, расчетливого цинизма и алмазов. В 1870-м году 17-летний сын священнослужителя из Бишоп-Стортфорда эмигрировал в Южную Африку, поскольку больше не мог выносить холодную баранину. Честолюбивый юноша, переполненный отнюдь не наивными помыслами положить весь мир к подножию британского престола, стремился не только к богатству. Он мечтал стать строителем империи.
Он, возможно, стал бы одним из многих, чьи обглоданные львами и гиенами кости остались высушиваться на просторах африканских саванн, если бы не имел весьма выгодных и полезных знакомых из лондонского Сити. Среди этих полезных знакомств был один наиболее нужный джентльмен. Некто лорд Ротшильд, владелец «заводов, газет, пароходов» и в довесок огромной банковской империи. Когда Родс приехал на алмазные копи Кимберли, там оперировало более сотни различных фирм и фирмочек, разрабатывающих четыре главных трубки и попутно занимающихся скупкой, продажей и перепродажей алмазов. В 1882 году агент Ротшильда посетил Кимберли и порекомендовал Родсу, который представлял интересы этого банковского дома, укрупниться. Молодой человек очень тщательно исполнил пожелания своего покровителя из Лондона – через четыре года компаний осталось всего три. А потом все это алмазодобывающее хозяйство трансформировалось во внушительную фирму «Де Бирс». Официально она находилась в собственности Родса, но на самом деле главным держателем акций и, следовательно, «целеуказателем» оставался Ротшильд.
Одни лишь только алмазы не могли удовлетворить имперские амбиции Родса. Для динамичного развития британской экспансии на юге Африки ему требовался мощный и одновременно гибкий механизм, щедро смазанный полновесными фунтами стерлингов. И он был создан. В 1889-1890 годах «имперский провидец» и «барон-разбойник», как его называли в определенных кругах, при теснейшей поддержке банка Ротшильда создает Британскую Южно-Африканскую компанию (БЮАК), акционерное общество, целью которого была фактически монопольная разведка и освоение недр, добыча полезных ископаемых и, соответственно, необходимая территориальная экспансия. Компания имела свой флаг и устав и располагала собственными вооруженными силами: наемниками, завербованными из разных концов Британской империи. Родс, опирающийся на все усиливающуюся мощь компании, вынашивал широкие замыслы. Не только приобретение земель к северу от Британской Южной Африки, но и укрепления английского владычества на континенте путем строительства трансафриканской железной дороги Каир-Кейптаун и одноименной телеграфной линии. У таких воистину циклопических планов была одна совсем маленькая загвоздка, на которую благородные джентльмены до поры до времени не обращали внимания, как на пыль под ногами. Кроме них в Африке жило еще и собственно население, имеющее свое африканское, народное, мнение на британскую колониальную политику.
Местные
На интересующих Родса и его компаньонов территориях к северу от тогдашних британских владений, там, где расположено нынешнее Зимбабве, в то время проживал народ матабеле народности банту, находящийся на стадии родоплеменного строя. Конечно, в сравнении с цивилизованными англичанами, почитывающими увлекательные романы Скотта и Диккенса в перерывах между шустрыми опустошениями индуистских храмов и китайских пагод, местное население культурой не блистало. Они были простыми скотоводами и не могли подержать разговор о Шекспире. Матабеле отнюдь не походили на умилительных стивенсоновских малюток-медоваров, которых пришел истреблять злой шотландский король. За исключением одной мелочи – они жили на своей земле. И не жаловали тех, кто это право начинал оспаривать.
Правил этим народом инкоси (вождь, военный лидер) Лобенгула. Это был незаурядный человек, завоевавший право называться вождем в междоусобной войне после смерти своего отца. В 1870 году Лобенгула стал правителем своего народа. Длительное время ему удавалось дипломатическим путем сдерживать экспансию англичан, португальцев и появившихся в 1880-х годах немцев на территориях между Замбези и Лимпопо. Умный вождь все-таки не оценил открытие в 1886 году месторождений золота в горном хребте Витватерсранд (в нынешней ЮАР) и то, какое это имеет значение для все более наседавших белых. В феврале 1888 года разными методами его вынудили подписать договор «о дружбе» с Британской империей, который был не более уместен, чем обещания тигра не охотиться на антилоп, а в конце того же года предоставил Сесилю Родсу право на концессионные разработки полезных ископаемых на своей территории. Родс лично знал вождя – его врач лечил Лобенгулу от подагры. Нет никакой нужды говорить, что данный договор был выгоден только одной стороне – Британской Южно-Африканской компании. Благородные джентльмены обещали народу матабеле свое покровительство, подозрительно напоминающее отношения братков и торговцев в лихие 90-е.
По следам золота
Родс спешил. Земли Африки были богаты, а желающих попробовать эти богатства на вкус становилось все больше. Приступил к строительству собственной колониальной империи Германский Кайзеррейх, за успехами англичан ревниво следили французы, ворочались в близком Мозамбике португальцы. Ходили упорные слухи, кстати, не оправдавшиеся, о возможном появлении на Черном континенте русских. Никаких иллюзий в отношении матабеле Родс не испытывал, как наводящий порядок в доме хозяин до поры до времени терпит наличие в нем мух. Лобенгула был не более чем ступенькой, на которую надо было наступить, чтобы подняться по лестнице строительства колониальной системы. В письме к своему компаньону, покровителю и просто богатому человеку сэру Ротшильду Родс называл вождя «единственным препятствием в Центральной Африке» и утверждал, что как только «мы захватим его территорию – остальное не составит труда».
Необходимо отметить, что в неизбежном перспективном конфликте, для которого нужно было лишь выбрать удобное время и место, энергичному строителю империи вовсе не было нужды обращаться к колониальной администрации для предоставления солдат. Британская Южно-Африканская компания была достаточно богата, чтобы иметь и содержать собственные вооруженные силы, состоящие из контингента, который в изобилии ошивался тогда в местах, богатых золотом, – авантюристов, отчаянных людей. Выражаясь современной терминологией, это был гибрид бизнес-консорциума и частной военной корпорации.
Справедливо считая, что подписанный с Лобенгулой договор так же шаток и непрочен, как стул в дешевом лондонском кабаке под загулявшим пьяницей, Родс предпринимает шаги по укреплению британского присутствия в Матабелеленде. Он решил отправить туда группу колонистов, которые должны были занять определенные участки земли и основать там поселения. То, что эти территории контролируются Лобенгулой, являлось не более чем небольшим недоразумением. Для предстоящей операции, вошедшей в историю как «Колонна пионеров», Родс бросил клич с целью привлечь добровольцев. Желающих отправится в земли, где, по слухам, было полно золота, было достаточно – примерно две тысячи человек, из которых Родс забраковал больше половины как выходцев из богатых семей. Дело в том, что он опасался лишнего шума, который мог бы возникнуть, если бы вдруг «друг» Лобенгула возмутился из-за несанкционированного переселения и его воины подстрелили бы какого-нибудь местного «мажора». Каждому колонисту был обещан участок земли в 3000 акров (12 кв. км). Наконец, 28 июня 1890 года колонна, состоящая из 180 гражданских колонистов, 62 фургонов, 200 вооруженных добровольцев, вышла из Бечуаленда. Вел колонну 23-летний авантюрист Фрэнк Джонсон (в Африке взрослели быстро). В качестве проводника в операции участвовал уже ставший легендарным Фредерик Селус, ставший прообразом Аллана Куортеймена в романах Генри Хаггарда. Чуть позже к колонне присоединилось еще некоторое количество колонистов. Пройдя более 650 км, они наконец-то достигли плоского болотистого луга со скалистым холмом. Тут 12 сентября 1890 года был торжественно поднят флаг Соединенного Королевства. На этом месте возникнет город Солсбери (Хараре), столица будущей Родезии. Этот день станет национальным праздником Родезии. Именем Селуса будет названо одно из самых эффективных спецподразделений в мире – легендарные родезийские «Скауты Селуса».
Лобенгула, оказавшийся, мягко говоря, в недоумении от того, с какой легкостью белые люди шатаются по его землям и основывают укрепленные поселения, начал «что-то подозревать». Вождь не был глупцом и примитивным дикарем, какими привыкли считать туземцев в модных салонах Соединенного Королевства. Он понимал, что столкновение с белыми пришельцами – вопрос времени. Для выражения своего недоумения Лобенгула располагал внушительными возможностями: 8 тыс. пехоты, в основном копейщиков, и 2 тыс. стрелков, часть из которых была вооружена современной на тот момент винтовкой Мартини-Пибоди калибра 11.43 мм. Лобенгула шел в ногу со временем, справедливо полагая, что одним лишь холодным оружием с белыми сражаться будет трудно. Впрочем, большое количество стрелков в армии матабеле нивелировалось их невысокой стрелковой подготовкой, неумением вести огонь залпами и прицельно.
И у белых людей, хитрых и гораздых на выдумки, тоже кое-что было припасено в рукаве.
Новые технологии – новое оружие
В 1873 году американский изобретатель Хайрем Стивенс Максим изобрел некое устройство, названное им пулеметом. Это был первый образец автоматического стрелкового оружия. Изобрел и… отложил на 10 лет, поскольку Максим был человеком разносторонним и многим интересовался. Впоследствии, внеся в конструкцию некоторые изменения, изобретатель попытался привлечь к своему изделию внимание правительства США, но оно осталось равнодушным к пулемету. Максим перебрался в Англию, где в мастерской в Хаттон-Гарден опять модернизировал свое детище, после чего и разослал приглашения многим влиятельным особам на его презентацию. Среди тех, кто приглашение принял, были герцог Кембриджский (в то время глaвнокомaндующий), принц Уэльский, герцог Эдинбургский, герцог Девонширский, герцог Сaтерлендский и герцог Кентский. А также некоторые другие внушительные господа, среди которых скромно постукивал тросточкой барон Натан Ротшильд.
По достоинству оценив извергающую лавину свинца штуковину, высокие гости, однако, высказали некоторые сомнение о ее полезности. «Не стоит покупать ее прямо сейчас», – выразил общее мнение герцог Кембриджский. Военные – люди консервативные. Вот некоторые отечественные «историки» приписывают скудность мышления и дубинноголовость исключительно русскому и советскому генералитету. То, что в других странах при приеме новейших образцов вооружений происходило подобное: англичане побрезговали пулеметами, их коллеги из Адмиралтейства презрительно отнеслись к подводным лодкам, прусская военная косточка пренебрежительно кривилась, видя чертежи первых танков, – демократические исследователи предпочитают не замечать.
Но, пока большие лорды задумчиво теребили бороды, барон Ротшильд моментально оценил достоинства изобретения Максима. Он предоставил ему финансирование и в 1884 году, когда была основана компания Максима, Ротшильд вошел в число ее управляющих. В пулемете, этом ноу-хау науки убивать, он видел отличное средство для противодействия африканским племенам, привыкшим действовать плотными боевыми порядками.
Ружья и ассегаи
Ситуация в Африке раскручивалась по спирали. Вначале и Лобенгула, и Родс, каждый со своей стороны, стремились не обострять ситуацию. Вождь матабеле, зная об эффективности оружия белых и, очевидно, желая лучше подготовиться, весь 1891 и 1892 годы воздерживался от каких-либо враждебных акций против белых поселенцев. Родс желал, чтобы пионеры плотнее осели на новых местах, пустили корни. Неустойчивое равновесие сохранялось до 1893 года, пока вождь одного из вассальных Лобенгуле племен, расположившийся в районе недавно основанного форта Виктории, не отказался платить своему сюзерену дань. Вассал считал, что поскольку живет рядом с поселенцами, то находится под защитой их белого закона, следовательно, никакой дани платить «центру» не надо. Такого откровенного неповиновения и «сепаратизма» Лобенгула потерпеть уже не мог – на кону стоял вопрос о его репутации, а она в Африке была невосполнимым ресурсом. Добывалась личным участием в боях и мудрым правлением, а терялась очень быстро. В июле 1893 года инкоси отправляет отряд численностью несколько тысяч человек разобраться с очагом неповиновения в государстве. Впавшая во всякие вольности деревня была занята воинами матабеле и приведена к повиновению. Теперь уже вопрос стоял в престиже белого человека – имеет его слово вес или нет. А любое слово хорошо утяжеляется не только золотом, но и свинцом и сталью. Представители Британской Южно-Африканской компании в жесткой форме потребовали у матабеле очистить занятую деревню. Требование было отвергнуто. В возникшей перестрелке некоторое количество воинов было убито, остальные оставили захваченную деревню. Теперь пулемет Максима должен был исполнить свое дебютное соло.
Весь август и сентябрь обе стороны провели в приготовлениях. Это время деятельный Родс, занимавший тогда должность премьер-министра Капской колонии, и его помощник Линдер Джеймсон потратили на сбор и оснащение экспедиционного корпуса. Англичане могли выставить около 750 человек из состава так называемой южноафриканской полиции, находящейся на финансировании БЮАК, и некоторого количества добровольцев из местного населения. В своем предприятии Родс мог также рассчитывать на помощь воинов племени бамангвато народности тсвана, у которых были свои, местные счеты с Лобенгулой.
16 октября 1893 года англичане выступили из Солсбери основными силами в 700 человек под командованием майора Патрика Форбса, сопровождаемыми большим обозом из фургонов. В качестве средств огневого усиления отряд располагал пятью пулеметами Максима (спасибо барону Ротшильду), одним, явно уступавшим им, двуствольным пулеметом Гарднера, а также 42-мм горной пушкой Гочкиса. План компании был достаточно прост. Скорым маршем идти на столицу Лобенгулы – Булавайо, фактически крупный поселок. Несмотря на огромное численное превосходство туземцев, англичане чувствовали себя достаточно уверенно благодаря подавляющей огневой мощи и, естественно, тому, что они англичане и за ними «Бог, королева и Англия».
Лобенгула также не сомневался в намерениях противника и решил остановить их продвижение упреждающим ударом – осуществить нападение на марше.
26 октября возле реки Шангани матабеле предприняли первую попытку нападения на англичан силами, оцененными Форбсом в количестве не менее 3 тыс. человек. Вооруженные преимущественно холодным оружием туземцы атаковали плотной массой, стремясь выйти на длину броска копья. По нападавшим успешно были применены пулеметы: потеряв примерно 1 тыс. воинов, они отступили. Белые лишились только нескольких человек убитыми.
Офицеры – участники кампании
Более крупное столкновение произошло на открытой местности в районе реки Бембези 1 ноября 1893 года, когда для атаки на англичан были привлечены более внушительные силы: 2 тыс. стрелков и 4 тыс. копейщиков. К несчастью туземцев, они плохо представляли себе, что такое классический вагенбург, собранный к тому же из больших тяжелых фургонов. Разведка вовремя доложила Форбсу о приближении противника, и колонна заняла оборонительную позицию внутри периметра, образованного повозками. Первыми в атаку бросились наиболее опытные воины младших вождей Имбезу и Ингубу. И вновь туземцы не соблюдали особой тактики и атаковали большой неорганизованной толпой. Ружья, в изобилии имевшиеся у них, они применяли крайне безграмотно – англичане оценили их стрельбу, как хаотичную. Живую волну матабеле встретил плотный и точный огонь английских солдат и добровольцев, которых в лагере насчитывалось около 700. В центре позиций были установлены «Максимы», обрушившие на атакующих лавину свинца. Такое технологичное оружие произвело в рядах противника настоящее опустошение – лучшие воины десятками падали на землю, сраженные пулеметами. По словам очевидца-англичанина, они «вверили свою судьбу Провидению и пулемету Максима». Атака африканцев ожидаемо захлебнулась, отборные отряды были фактически разгромлены. По оценкам англичан, перед вагенбургом осталось около 2500 убитых туземцев. Главные силы, наблюдавшие за сражением из засады, вступить в сражение не решились. Собственные потери белых можно характеризовать как пустяковые на фоне ущерба врагу – четверо убитых. Барон Ротшильд чрезвычайно выгодно вложил деньги. Лондонская «Таймс» не без ехидства отмечала, что мaтaбеле «приписывают нашу победу колдовству, полагая «Максим» порождением злых духов. Они называют его «скокaкокa», вследствие специфического шума, который он издает во время стрельбы».
Воин матабеле
Приведя себя в порядок после сражения, к которому больше применимо слово бойня, командование британцев решило ускориться в направлении столицы матабеле, справедливо решив, что ее захват и возможное пленение самого Лобенгулы ускорит развязку. С запада к Булавайо продвигались лояльные англичанам бамангвато в количестве 700 воинов под командованием Кхамы III, который еще в 1885 году попросил защиты у белых. Как когда-то в Америке, политика бус и виски приносила свои плоды. Британцы умело манипулировали племенами африканцев, используя их в своих целях, как проделывали это и с индейцами.
Узнав о поражении у Бембези, Лобенгула решает оставить свою столицу. Огневое превосходство британцев и огромные потери в живой силе – размен одного англичанина на тысячу своих воинов – не самым лучшим образом подействовали на вождя. Он поджег и частично разрушил Булавайо, который в большинстве своем состоял из глинобитных хижин. Был взорван склад боеприпасов, все хранилища продовольствия также были уничтожены. 2 ноября конная разведка, возглавляемая Селусом, нашла город разоренным и покинутым. 3 ноября основные силы англичан вступили в столицу матабеле.
Лобенгула отступил с остатками своей армии к реке Замбези. На этой стадии конфликта «джентльмены» решили поиграть в благородство и отправили вождю несколько учтивых посланий с предложением вернуться в Булавайо, то есть фактически сдаться. Но Лобенгула слишком хорошо знал, на что способны Родс и его компания, и не верил им.
Потерпев неудачу на дипломатическом поприще, 13 ноября Форбс отдал приказ начать преследование Лобенгулы, которое сильно осложнялось плохими погодными условиями и труднодоступной местностью. Долгое время не удавалось обнаружить основные силы матабеле. 3 декабря 1893 года Форбс встал лагерем на южном берегу реки Шангани, в 40 км от деревни Лупане. На следующий день отряд майора Аллана Уилсона из дюжины разведчиков переправился на другой берег. Так началось событие, вошедшее в британскую и родезийскую колониальную историю как «дозор у Шангани». Уилсон вскоре встретил женщин и детей матабеле, которые сказали ему, где якобы находится король. Фредерик Берхем, разведчик из отряда Уилсона, посоветовал майору не верить этим сведениям, полагая, что их заманивают в ловушку. Однако Уилсон приказал двигаться дальше. Вскоре они действительно обнаружили главные силы туземцев. К Форбсу была отправлена просьба о помощи, но тот не решился ночью форсировать реку всеми силами, а отправил в усиление разведки капитана Генри Борроу с 20 человеками. Эта горсточка англичан была на рассвете окружена несколькими тысячами воинов под командованием брата короля Ганданга. Уилсону удалось отправить трех человек из числа своих разведчиков к Форбсу за помощью, но, переправившись через реку и достигнув лагеря, они вновь очутились в сражении, так как матабеле организовали нападение на основные силы англичан. Разведчик Берхем не без основания заявил Форбсу, «что они последние оставшиеся в живых с того берега». Происходившие же на северной стороне реки события удалось восстановить в полном объеме лишь спустя некоторое время, поскольку ни один из 32 англичан из отряда Уилсона в живых не остался.
Патруль Шангани
Карта конфликта
Отряд Уилсона занял позицию на отрытой местности, имея перед собою хорошо простреливаемое пространство. В качестве укрытия использовались ящики из патронов, лошади, а потом и их тела. Издавая пронзительные боевые кличи, подбадривая себя барабанами войны, матабеле раз за разом атаковали и, неся потери, откатывались. Ганданг очень хотел преподнести своему царственному брату победу, которая бы оказалась светлым пятном на фоне предыдущих сокрушительных поражений. Даже не очень меткий огонь африканцев наносил урон – после каждой атаки количество раненых и убитых среди англичан росло. Уровень реки Шангани поднялся, и уже не было возможности выслать подкрепление погибающему отряду, к тому же главная колонна англичан была связана боем. Ко второй половине дня в живых остался раненый Уислон, который с шотландским хладнокровием продолжал вести огонь. Несколько его раненых товарищей заряжали для него ружья. Наконец, когда боекомплект был полностью израсходован, англичане, опираясь на ружья, поднялись и запели «Боже, храни королеву», пока не были добиты фактически в упор. Сыновья Британии XIX века, свято верившие в то, что штыками и пулеметами Максима они несут свет просвещения диким племенам, были способны на такие поступки. И личного мужества Уилсону и его людям было не занимать. Правда, героически погибли они, не отражая десант врага на Туманный Альбион, а на колониальной войне против народа, который защищал свою землю.
Бой с туземцами
Частный успех матабеле у Шангани не мог серьезно повлиять на весь ход конфликта. Туземцы все глубже отходили вглубь своей территории. В январе 1894 года при довольно таинственных обстоятельствах Лобенгула умер. Возможно, верхушка племени, настроенная «на конструктивный диалог с английским партнерами», просто избавилась от своего короля. После смерти вождя начались переговоры между Южно-Африканской компанией и вождями (изиндуна) матабеле. Компания получала весь Мотабелеленд в управление, подтвержденное королевским указом. В Палате общин некоторые политические силы пытались осудить БЮАК, обвиняя ее в преднамеренном провоцировании войны. Такие парламентские междусобойчики были вызваны вовсе не филантропическим сочувствием к «бедным туземцам», а обычными распрями между лейбористами и консерваторами. Впрочем, у Родса везде были свои люди, и его друг, министр колоний маркиз Рипон повернул дело к оправданию действий БЮАК и ее реабилитации.
Правда, в процессе расследования выяснились некоторые любопытные детали. За несколько дней до трагедии у Шангани майор Форбс отправил Лобенгуле очередное письмо с предложением признать свои ошибки, вернуться в Булавайо, и ему все (ну, почти все) простят. Ответа Форбс не дождался. Выяснилось, что вождь все-таки отправил ответное письмо примирительного содержания вместе с мешочками золотого песка, ценность которого определялась более чем в 1 тыс. фунтов, с двумя гонцами. Очевидно, пошатавшись по джунглям, уже не молодой Лобенгула устал от кочевой жизни и был готов к переговорам. Гонцы передали письма и золото двум солдатам передового дозора англичан, которые, посоветовавшись, решили оставить золото себе. Из-за этого военные действия продолжились. Оба комбинатора получили по 14 лет каторжных работ, но, впрочем, были освобождены через несколько месяцев заключения.
След белого человека
Колониальная политика Британии в Африке изобилует конфликтами и войнами. Ни правительство, ни общественное мнение, ни те, кто лично воплощал амбиции Лондона среди саванн и джунглей, не сомневались в правильности своих действий. Отечественные «демократические историки», высунув от старания языки, напористо критикующие Россию и СССР, обвиняя их в колониализме и имперских амбициях, очевидно, из чистой рассеянности не замечают, на каких горах костей и реках крови строили здания своих империй «просвещенные мореплаватели». Сесиль Родс умер в 1902 году под Кейптауном и там же похоронен. В честь него была названа британская колония Южная Родезия, история которой требует отдельной статьи. На колониальных войнах и продвижении белого человека вглубь неизведанных пятен на карте выращивали английскую молодежь и элиту. Во многом, это была человеконенавистническая идеология, ставящая во главу угла интересы «британской расы». Данная политика выковывала Родсов и ему подобных – бесстрашных, глубоко циничных, уверенных в своей правоте личностей, – которые не делали разницы между убийством бенгальского тигра и зулусского воина, поскольку искренне верили, что это просто разные виды диких животных. Для элиты Британии, зародившейся на полях Гастингса, возмужавшей в Крестовых походах и на крови Азенкура и Креси, перебравшейся на мостики пиратских кораблей, а впоследствии нашедшей место среди тех, кто прокладывал себе путь через горы, джунгли и пустыни, интересы своей собственной страны были на первом месте. И интересы эти подпитывались амбициями, алчностью, чувством собственного превосходства и жестокостью. Нельзя забывать, что иные народы и страны упомянутыми джентльменами рассматривались как помехи этим интересам, простирающимся далеко за пределы острова Великобритания. И своих интересов они не изменили. До сих пор.
Автор Денис Бриг
Комментарии:
Нет комментариев