ГМО ПОБЕЖДАЮТ?

28 сент’ 2014 | 10:26
INNA



Николай Дубровин, генетик:
В массовом представлении создание генетически модифицированных организмов представляется чем-то вроде издевательства над матушкой-природой и глумлением над замыслом Господним. Вооруженные самыми современными молекулярно–генетическими методами шаловливые ручки ученых добрались до сокровенных глубин генома — и творят там, сами не ведая что, перемешивая по своему произволу гены разных организмов. В общем, полшага до беды.
ПРАВДА И СЛУХИ

На самом деле, все не так ужасно. И даже совершенно не ужасно. Сама возможность комбинирования генетического материала изначально заложена в живых организмах и известна ученым достаточно давно. Даже тот факт, что именно в ДНК хранится генетическая информация, был доказан в свое время как раз с помощью подобной рекомбинации. А истоки всей этой истории так и вообще восходят к началу 50-х годов прошлого столетия, когда о молекулярной генетике еще, честно говоря, и слыхом не слыхивали.
Американка Барбара Мак-Клинток, используя обычные методы классической генетики, неожиданно обнаружила, что некоторые гены не «сидят», как им положено, на своем, строго определенном месте в хромосоме кукурузы, а как бы «прыгают» с одной хромосомы на другую. Открытие было столь неожиданным, что большинство коллег Мак-Клинток посчитало барышню малохольной — и благополучно забыло обо всем этом на четверть века.
За это время Уотсон и Крик успели создать свою модель двойной спирали ДНК, раскрыв механизм переноса наследственной информации от поколения к поколению; родилась и начала стремительно развиваться молекулярная генетика, и в середине 70-х годов «прыгающие гены» Барбары Мак-Клинток были переоткрыты вновь, причем сразу в нескольких независимых друг от друга исследовательских центрах.
У бактерий они получили название плазмиды, у растений — транспазоны, а сама госпожа Мак-Клинток в 1983 году получила заслуженную Нобелевскую премию «За открытие мобильных генетических элементов».
Довольно быстро выяснилось, что эти МДГ (мобильные диспергированные гены) имеют специальные структурные элементы для встраивания в ДНК хромосомы и «выстраивания» из него. Скорее всего, именно они являются родоначальниками вирусов и даже задействованы в эволюционных процессах (т.н. «горизонтальный перенос» генетической информации между разными видами).
ПЛОХАЯ СЛАВА

Следующим очевидным шагом была постановка вопроса: а нельзя ли их приспособить для переноса чего-нибудь общественно-полезного? Поле здесь открывалось непаханое. Абсолютное большинство культурных сортов сельскохозяйственных растений страдают повышенной чувствительностью к болезням и вредителям, и возможность привнести в них гены устойчивости была крайне соблазнительной.
В 1982 году группа исследователей химического концерна «Монсанто» впервые в истории осуществила генетическую трансформацию растений, а уже в 1987 году та же «Монсанто» провела первые полевые испытания генетически модифицированных растений: устойчивой к гербицидам кукурузы.
Но участие во всей этой истории «Монсанто» стало «родовой травмой» самой идеи использования ГМО. Дело в том, что как раз в начале 80-х годов концерн выплачивал гигантские компенсации за свой «Агент Оранж», применявшийся в качестве дефолианта во времена Вьетнамской войны. Этот «Агент» оказался не только дефолиантом, но и столь сильным мутагеном и канцерогеном, что в одном лишь Вьетнаме более миллиона человек стали из-за него инвалидами с целым букетом наследственных заболеваний. «Монсанто» обвиняли в том, что она выпустила свой продукт, не просчитав возможные последствия его применения.
Понятно, что при таком бэкраунде большинство ученых ничего хорошего от новой затеи с генетически модифицированными организмами от «Монсанто» не ожидало. Концерн потратил гигантские деньги и годы исследований для доказательства полной безопасности ГМО для человека, но, как говорится, «осадочек остался».
Довольно долгое время эта дискуссия носила весьма ограниченный характер, представляя собой некую «штучку для знатоков», пока неожиданно не выяснилось, что генетически модифицированные растения выращиваются уже на 10% посевных площадей планеты. Объем этого рынка описывался какой-то чудовищной суммой и явно требовал срочной структуризации. Понятно, что тут же появилась армия профессиональных борцов с засильем генетически модифицированных продуктов.
КРУГИ НА ВОДЕ

И тут все та же «Монсанто» (концерн до сих пор является неоспоримым лидером в сельскохозяйственной биотехнологии) плеснул в разгорающейся костер борьбы за свободу от ГМО свое ведерко бензина, объявив создаваемые им геномодифицированные растения своей интеллектуальной собственностью.
То есть условный фермер не мог, единожды приобретя семена нового сорта, в дальнейшем выращивать его, ни на кого не оглядываясь. Он должен был ежегодно обновлять лицензию на использование посевного материала — и это его, фермера, конечно, никоим образом не радовало. Понятно, что число противников и «Монсанто» в частности, и ГМО в принципе начало расти экспоненциально. В Индии по полям, где «Монсанто» выращивал свой семенной материал, даже прокатилась волна погромов.
За последние десять лет страсти поулеглись, и сегодня борьба с ГМО концентрируется, в основном, в области бюрократии и PR-технологий.
Периодически мелькают довольно забавные новости: «В соответствии с заключением иудаистского Ортодоксального Союза, генетические модификации не влияют на кошерность продукта» или «По мнению Исламского Совета Юриспруденции, продукты, полученные из ГМ-семян, халяльны».
Но и противники ГМО не сдаются: «законопроект о полном запрете на производство и ввоз в Россию генетически модифицированных пищевых продуктов в ближайшее время будет внесен в Государственную думу. Об этом 20 февраля 2014 года заявил журналистам член Совета Федерации Антон Беляков (Владимирская область)» (ИТАР-ТАСС).
Страсти кипят, а караван идет…



Алексей Иванчев, эксперт Национального Общества «Здоровье», потомственный целитель:
В последнее время приходится все чаще слышать о вреде ГМО. Нас пугают непредсказуемыми последствиями употребления в пищу генно-модифицированных продуктов. Обыватели кипят от гнева. Но и среди ученых мнения разделились. Некоторые даже шутят: «Утверждать, что ДНК продуктов может встроиться в ДНК человека — примерно то же самое, что кидать запчасти в бензобак автомобиля в расчете на то, что они сами встроятся в двигатель».
СЛЫШАЛ ЗВОН, ДА НЕ ЗНАЮ, ГДЕ ОН

Для начала неплохо бы нам с вами хотя бы примерно знать, как устроен тот самый ген, о котором так часто говорят. Ген — этоструктурная единица генетического материала, наследственный фактор, который можно условно представить как отрезок молекулы ДНК, состоящий из четырех нуклеотидов. Эта последовательность — всего лишь код, передающий информацию. Сам ген не делает НИЧЕГО. Иррациональный страх заключается в том, что ген, который вы проглотили с пищей, тайно встроится в вашу родную ДНК — и вы станете мутантом. Это сказки для не очень образованных взрослых: через 2-3 часа после еды в организме обнаруживаются всего лишь небольшие остатки белковых цепочек, не несущие никакой информации. В противном случае, съев кусок свинины, вы постепенно превратились бы в свинью.
Еще один важный момент. Чтобы поместить в клетку нужный ген, нужно очень постараться. Необходимо проникнуть сквозь клеточную мембрану, не разрушив саму клетку. Потому что через здоровую клеточную мембрану никакая ДНК самостоятельно не пролезет! Для этого ученые-генетики обстреливают клетку микрочастицами золота или вольфрама с нанесенными на них генами: иначе никак не попасть внутрь клетки.
А теперь задумаемся: если для встраивания гена внутрь клетки в лабораторных условиях требуется столько хлопот, то каким образом этот ген (даже если чудом уцелеет в процессе пищеварения) потом попадет туда? Геном человека не изменяется в течение жизни, что бы человек ни употреблял в пищу и в какой бы стране ни жил. Не зафиксировано ни одного случая, когда белок, попадающий в организм через желудок, приводил бы к генетическим изменениям. Ну, не может ген в клетку сам пробраться — не умеет, и все тут!
ГМО СПАСАЕТ ЖИЗНЬ

Теперь поговорим о том, что известно точно. Открытие инсулина позволило жить больным диабетом, которые раньше были обречены и умирали через несколько лет. Но обнаружилось, что в поджелудочной железе свиньи или коровы есть такой белок, который если колоть диабетику — он берет на себя функцию отсутствующего «родного» инсулина. И люди стали жить. Впрочем, не очень долго: в эпоху свиных инсулинов жизнь редко продолжалась более 10 лет. К тому же, чужие свиные белки часто вызывали аллергию, потому что попадали непосредственно в кровь, а не в желудочно-кишечный тракт. В желудке инсулин просто переварился бы без всякого вреда — но и без пользы.
Как же выделить инсулин человека? И чтоб хватило на пожизненное применение миллионам больных, которым он жизненно необходим? Очевидно, что поджелудочных желез доноров для этого не хватит. Поэтому и был создан рекомбинантный генно-инженерный инсулин, спасший жизни миллионам людей! Так чего мы боимся? Большинство описываемых экологических «катастроф» либо существуют только в воображении носителей иррациональных фобий, либо являются следствием не генной модификации, а самого существования растения, неуязвимого для какого-то врага. Известный эколог академик Яблоков как-то жаловался, что вокруг поля с некой ГМ-культурой исчезли все птички и бабочки. Я не помню сейчас, что это была за культура, но вопрос в другом: «А чего, собственно, вы хотели?». Представим, например, что это была капуста, несъедобная для гусениц капустницы. Причем совершенно неважно, почему несъедобна. Либо она было генно-модифицированной, либо ее опрыскали ядохимикатами. Какие это будет иметь последствия? Во-первых, бабочки не будут откладывать яйца на эту капусту. Во-вторых, гусеницам будет нечего есть. И, соответственно, они передохнут, и капустницы не станут летать. А птички, которые ими лакомились, переберутся в другое место — где есть корм. Вот и вся «экологическая катастрофа». Именно так все происходит на всех полях, обрабатываемых ядохимикатами. И при чем тут ГМО?
СТРАСТИ ПО КАРТОШКЕ

В Мексике были проведены испытания пресловутого «антиколорадского» картофеля. В корнеплод «монтируется» ген, производящий (только в ботве!) один из токсинов определенной бактерии, делающий ботву несъедобной. Кстати, именно этот «экстракт» из той же самой бактерии вот уже 40 лет традиционно используют для борьбы с колорадским жуком методом опрыскивания. Более безопасно, говорите? До первого дождя. После которого, естественно, все это смывается в почву, из почвы попадает в клубни картофеля, в сточные воды и еще Бог знает куда — а торжествующие жуки возвращаются на помытую ботву. До следующего опрыскивания, а потом — до следующего дождя. Не говоря уже о том, что при небольшом ветерке значительная часть распыленного токсина оказывается не на картошке, а на соседней грядке с салатом и петрушкой, у которых, в отличие от картошки, едят-то как раз «вершки», а не «корешки».
Поймите меня правильно. Я вовсе не призываю «лопать все подряд». Я лишь предлагаю сначала разобраться, а потом кричать «караул!». Если отринуть фобии, то окажется, что метод создания новых растений и лекарств путем генной модификации не изобретен Сатаной, а является научной проблемой. Подумайте о том, что бояться метода — это все равно, что бояться укола, потому что в шприце — иголка, и она колется… Это странно для людей XXI века.
Лидия Неведомская, астролог:
Весь мир пронизан взаимосвязью различных энергий, точнее — соткан из многочисленных сле и генная,ование.изменчивость, непостоянство, вариабельность. С этой точки зрения любая инженерия энергетических волн, и его главные свойства — это изменчивость, непостоянство, вариабельность. С этой точки зрения, любая инженерия (от лат. ingenium — изобретательность; выдумка; знания), в том числе, и генная, имеет право на существование.
ПАЛКА О ДВУХ КОНЦАХ

Но, с другой стороны, хорошо известно, что у ГМО есть довольно близкая родственница — химера. Именно так в биологии называется организм, состоящий из двух или более типов генетически различных клеток, которые происходят от разных зигот — оплодотворенных яйцеклеток. В древнегреческой мифологии химерой называлось странное существо, похожее одновременно на льва, козу и змею. Оно вело себя агрессивно: изрыгало огонь и опустошало местность, в которой проживало.
Разработчики ГМО преследуют цель благородную — хотят повысить эффективность сельского хозяйства, накормить великое множество людей и сделать нищие страны богатыми. Но вот парадокс: прилагательное богатый восходит к существительному Бог, однако именно это понятие напрочь отсутствует в лексиконе ученых. А без Бога нельзя стать подлинно богатым, как невозможно быть рогатым, не имея рогов.
В естественном мире испокон века существует «безотходное производство»: упорядоченное, подчиненное коловращению стихий — вспомним хотя бы круговорот воды в природе. Удастся ли человечеству создать нечто подобное с помощью ГМО? Этот вопрос до сих пор остается открытым.
В настоящее время суета вокруг ГМО больше похожа не на решение продовольственной проблемы, а на парад амбиций. Не секрет, что большинство поставщиков новых технологий ставят во главу угла свою экономическую и (или) политическую выгоду, а отнюдь не гуманитарные ценности. Иными словами, здесь не пахнет благотворительностью.
Впрочем, на фоне загрязнения окружающей среды неразлагающимся пластиком, выхлопными газами, пестицидами, промышленными выбросами, радиоактивными стоками и прочей гадостью, использование ГМО уже не выглядит чем-то из ряда вон выходящим. Никто ведь не знает, сколько враждебных веществ уже накопилось в наших организмах — и как этот «коктейль» отразится на здоровье наших потомков.
Самое страшное, мне кажется, это быстро укореняющаяся привычка жить в замусоренном мире и ни в грош ни ставить божественную чистоту природы. В таких условиях и ГМО не принесет пользы.
http://www.oracle-today.ru/

Комментарии:

Нет комментариев

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Зарегистрируйтесь и авторизуйтесь на сайте.